Замятин Евгений: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1988". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 3. Размер: 14кб.

Часть текста: - биобиблиографическая справка ЗАМЯТИН , Евгений Иванович [20. I(1. II). 1884, Лебедянь Тамбовской губ. -- 10. III. 1937, Париж] -- прозаик, драматург. Родился в небогатой дворянской семье. Детство З. прошло в маленьком провинциальном городке на юге России, неторопливая, сонная жизнь которого, не лишенная своеобразного патриархального колорита, послужила материалом для многих произведений будущего писателя. Окончив в 1902 г. с золотой медалью Воронежскую гимназию, З. поступает на кораблестроительный факультет Петербургского политехнического института. Студенческие годы оказались насыщенными бурными политическими событиями, в которых З. принимает самое активное участие. Совершая заграничное плавание в качестве практиканта на пароходе "Россия", он становится свидетелем восстания матросов на "Потемкине", впечатления от которого легли позже в основу рассказа "Три дня" (1913). Во время революции 1905--1907 гг. З. примыкает к партии большевиков, за революционную деятельность подвергается аресту и высылке в родной город, но продолжает нелегально жить в Петербурге и ближайших к нему городах с 1906 по 1911 г. и лишь по амнистии 1913 г. получает право на проживание в столице. Вспоминая впоследствии об этом периоде своей жизни, З. характеризовал его как время своей влюбленности в революцию. Одновременно он совершенствуется в избранной им профессии, проявляя незаурядные способности инженера-кораблестроителя. После окончания в 1908 г. Политехнического института З. -- преподаватель корабельной архитектуры. Литературный дебют, состоявшийся в том же году в журнале "Образование", оказался неудачным. Но уже с выходом в свет повести "Уездное" в пятом номере за 1913 г. руководимого Р....

Входимость: 2. Размер: 37кб.

Часть текста: разоружении и который по иронии истории может стать первой страной, втянутой в войну. За последнее время там появилась целая серия романов на военные сюжеты, и если Фрейд прав, когда говорит, что мечты и искусство равно служат для освобождения от навязчивых идей, то это весьма знаменательный факт. Вот почему первое место в этих Lettres russes {Букв.: "Русских письмах" (фр.). } я отдам таким романам, хотя я и не нашел среди них ни "На Западном фронте без перемен", ни "Конца пути". Русский Ремарк и Шерифф еще не родились. Впрочем, есть русские книги, которые впечатляют читателя? несмотря на их "примитивизм", а иногда даже благодаря ему. Именно такой случай представляет произведение г-на Новикова-Прибоя под названием "Цусима", которое скоро выйдет во французском переводе. По его безыскусственному стилю чувствуется, что речь идет не о вымышленном произведении, а о достоверном человеческом документе. Если рассматривать броненосцы и крейсеры в качестве героев, то это волнующий роман о знаменитом сражении при Цусиме, одним из немногих оставшихся в живых участников которого был г-н Новиков-Прибой. С первых страниц книги у читателя предчувствие, что все эти стальные громады со своими тысячами обитателей плывут сквозь океаны к...

Входимость: 2. Размер: 43кб.

Часть текста: Эти слова из эссе Евгения Замятина «О моих женах, ледоколах и о России», написанном в годы первых пятилеток, когда страна, казалось, была на подъеме, могли бы вызвать бурю негодования со стороны литературной общественности (и не только). Видимо поэтому эссе впервые было опубликовано лишь в 1962 году. Да и то за рубежом. Сегодня, спустя семь десятилетий, эти слова звучат как констатация очевидности и даже как предвидение. Ведь вряд ли можно найти возражения против того факта, что могучее государство Советский Союз, вторая сверхдержава мира, почти в одночасье скукожилось, рухнуло в бездну, и теперь долго придется ждать его возрождения. Да, даром предвидения (хотя и не в отношении личной судьбы) Замятин, несомненно, обладал. В романе «Мы», завершенном писателем в 1921 году, многие критики и писатели увидели пасквиль на советское государство, хотя о каких достижениях науки и всеобщей механизации могла идти речь (а Замятии показывал в романе государство, достигшее высочайшего уровня в развитии науки и техники и одновременно превратившее своих граждан в бездушные и бесправные винтики государственной машины) в дни разрухи, когда жизнь после тяжелейших лет мировой войны, революции, гражданской войны только-только переходила на мирные рельсы, только-только становилась жизнью, а не выживанием? Роман «Мы», конечно же, был направлен против тоталитаризма. Но никакого тоталитаризма в Советской России того времени и в помине не было. М. М. Пришвин, писатель умный, глубокий, мудрый, отметил в дневнике, прослушав в исполнении...

Входимость: 2. Размер: 46кб.

Часть текста: к аэропланам. Отделение от земли: символисты. Тело -- а теперь начало противоположное, революционное телу: дух. 5. Символисты -- Сологуб, Гиппиус, Белый, Блок, Брюсов, Бальмонт, Вяч. Иванов, Андреев, Чулков. Вражда к земле, быту. Андреев (Некто в сером, Человек, Жена, Гости, друзья). Сологуб (Альдонса и Дульцинея, которой нет на земле). Блок (Незнакомка, Прекрасная Дама). Дульцинея, Прекрасная Дама -- символически судьба достижения на земле. Облака. 6. У реалистов -- то, что было, могло быть. У символистов--то, чего не было, не может быть на земле. Зеркало -- и рентгеновский аппарат. Скелет жизни. Нет юмора, бодрости. 7. Трудность тем -- усовершенствование приемов. Чувства, вызывающиеся музыкой. Музыка слова. Ех.: {Сокращение от фр. exemple -- пример, например (сост.). } Бальмонт. Заслуга символистов. Овладение стихией. 8. Диалектический путь: явление -- затем враждебное -- и примиряющее. Реалисты -- символисты сделали свое -- новореалисты. Поэты: Клюев, Ахматова, Гумилев, Городецкий. Прозаики: Белый, Сологуб, Ремизов, Бунин, <Сергеев->Ценский, Пришвин, Алексей Толстой, Шмелев, Тренев. Легче и труднее говорить. Почему...

Входимость: 2. Размер: 19кб.

Часть текста: бы писателей гипнотизировать... Трудность -- самогипноз. Наркотики. Мучительность. Ex.: Чехов (стр. 6 лекций), Мопассан, Флобер (стр. 7). "Сгущение мысли". Вдохновение -- естественное "сгущение". Творчество во сне. Ex.: Пушкин, Гамсун. Ex.: Холодная пуговица -- гильотина. Творчество во сне -- не логическим путем, а путем ассоциаций. Надо развивать способность к ассоциациям. Ex.: Леонид Андреев -- паутина. Вдохновение. Неожиданность. В хирургии есть подразделение на большую хирургию и малую: большая -- это искусство делать операции, и хорошим хирургом может быть только человек, имеющий к этому талант; малая -- это ремесло, и научиться делать перевязки, вскрывать нарывы может всякий. Астрономия -- тоже разделяется на большую и малую: малая -- это та часть прикладной астрономии, которая нужна, например, для того чтобы определить положение корабля в море, проверить хронометр по солнцу и т. д. То же самое подразделение я вижу и в искусстве. Есть большое искусство и малое искусство, есть художественное творчество и есть художественное ремесло. Написать "Чайльд-Гарольда" мог только Байрон; перевести "Чайльд-Гарольда" может всякий, прослушавший курс... Написать "Лунную сонату" мог только Бетховен; сыграть ее на рояле -- и неплохо -- могут очень многие. Написать "Чайльд-Гарольда" и "Лунную сонату" -- это художественное ...

Входимость: 2. Размер: 14кб.

Часть текста: Замятиным более чем за 20 лет, однако им самим не публиковавшееся в силу своей специфики. Содержание тома делится на три раздела: 1 -- Блокноты; 2 -- "Лекции по технике художественной прозы"; 3 -- Из незавершенного. В первый раздел входят записи, которые вел писатель, начиная с 1914 года и до конца жизни, в блокнотах (по-русски -- в записных книжках, но коль скоро он неоднократно сам употреблял слово "блокнот", мы сохраняем это название). Записные книжки, как правило, служат писателям подсобным материалом, который не предназначен для прямого использования в конкретном произведении. Бывают, конечно, исключения, как, например, книжки Ильи Ильфа, которые строились в расчете на издание. Блокноты Замятина ближе к аморфному хламу, о котором Анна Ахматова риторически вопрошала: "Когда б вы знали из какого сора растут стихи, не ведая стыда..." Блокноты -- это как бы слепок с живой жизни, где есть все -- и плохое, и хорошее, и поэзия, и мрак, и преступление, и наказание, и мусор, и жемчужные зерна мудрости... В свое время Замятин заметил, что самое трудное для писателя заключается в умении писать между строк. Возможно, сам о том не ведая, он писал о себе. Ибо даже в записях блокнотов мы находим больше того, что выражено словами. Блокноты Замятина позволяют не только увидеть разнообразие внешнего мира, но и заглянуть во внутренний мир писателя, увидеть подмеченные его зорким взглядом события тех лет,...

Входимость: 2. Размер: 12кб.

Часть текста: Петербургского политехнического института, хотя уже тогда явно обозначился его интерес к литературе. В студенческие годы много путешествовал по России. Накануне событий 1905 был вовлечен в революционную деятельность, вступил в Российскую социал-демократическую партию (РСДРП) и боевую дружину Выборгского района. Как сам он объяснял в автобиографии (1928), быть в те годы большевиком для него значило «идти по линии наибольшего сопротивления». И в литературе он также остался «еретиком», постоянно отступая от генеральной идеологической линии и творя в согласии с собственным пониманием. В 1905 арестован и после нескольких месяцев заключения в одиночной камере выслан в родную Лебедянь под особый надзор полиции. В 1906 надзор был снят, но ему было запрещено жить в Петербурге. Несмотря на это, он вернулся в столицу и сумел завершить свое образование (1908) со званием морского инженера. Для продолжения научной карьеры его оставили при кафедре корабельной архитектуры. Начало литературной деятельности В 1908 увидел свет первый рассказ Замятина «Один», в котором еще чувствуется сильное влияние Л. Н. Андреева ( см. АНДРЕЕВ Леонид Николаевич). Профессиональным литератором Замятин стал благодаря, по его словам, Петербургскому Охранному отделению, которое, обнаружив, что он проживает в Петербурге нелегально, вновь выслало его в 1911 из столицы, на этот раз в Лахту на берегу Финского залива, где он написал повесть «Уездное» (1913), ставшую его подлинным дебютом в литературе. Повесть была высоко оценена многими современниками. Как позднее восторженно отозвался о Замятине К. И. Чуковский ( см. ЧУКОВСКИЙ Корней Иванович) , «новый Гоголь явился». Любовь Замятина к Гоголю отразилась на его собственных произведениях «склонностью к шаржу, гротеску, к синтезу фантастики и реальности». Среди писателей, творчество которых так или иначе повлияло на Замятина: Салтыков-Щедрин ( см. САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН...

Входимость: 2. Размер: 17кб.

Часть текста: Евгения Замятина с Федором Сологубом начинается вскоре после того, как Замятин в сентябре 1917 г. вернулся в Петроград из Англии. Самая ранняя известная нам дата их возможного личного знакомства -- 19 мая 1918 г., когда Сологуб и Замятин вместе выступали на литературном утреннике "Земля у современных русских поэтов" 1 . Во второй половине 1918 г. Замятин и Сологуб принимают активное участие в работе "Союза деятелей художественной литературы" 2 . В начале 1920-х годов Замятин и Сологуб встречаются на заседаниях Правления Петроградского отделения Союза писателей, на литературных вечерах, входят вместе в жюри литературного конкурса. 12 августа 1923 г. Евгений Иванович сообщил жене Людмиле Николаевне 3 : ""Петроград" 4 объявляет конкурс на роман. В жюри Сологуб и я, и критики Горнфельд, Раз<умник>-Иванов и Эйхенбаум" 5 . Замятин бывает в гостях у Сологуба. В биографических записях Анны Андреевны Ахматовой, сделанных П. Н. Лукницким, читаем: "2-го марта вечером была у Ф. К. Сологуба; было очень скучно ("скучнее, чем на эстраде"), было много чужих. АА (Ахматова. -- А. Г. и М. Л.) не выдержала и сбежала вместе с Замятиными. Они повели ее в Союз драматических писателей, где было еще скучнее..." 6 Встречи Сологуба и Замятина продолжаются летом 1924, 1925 и 1926 годов: Сологуб снимал дачу в Детском Селе (Царское Село) по адресу: Колпинская ул., дом 20, кв. 5. В этом же доме жил Р. В. Иванов-Разумник -- известно, что Замятин часто навещал его в это время. Для Замятина Сологуб в эти годы остается "живым классиком", в нем Замятин видит "единственный уцелевший мост, который связывал нас с славным прошлым русской литературы" 7 . Внимание к творчеству Сологуба восходит к началу пути Замятина в литературе. 7 сентября 1913 г. он цитирует Л. М. Василевского: "... у меня на руках был...

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: лицо и свой почерк. Общее, что все они взяли из студии, -- это искусство писать чернилами девяносто-градусной крепости, искусство вычеркивать все лишнее, что, быть может, труднее, чем -- писать. Федин -- самый прочный из них: пока он все еще крепко держит в руках путеводитель с точно установленным расписанием (без опаздываний) старого реализма и знает название станции, до которой у него взят билет. Остальные -- все более или менее сошли с рельс и подскакивают по шпалам; неизвестно, чем они кончат: иные, может быть, катастрофой. Это -- путь опасный, но он -- настоящий. Из семи собранных в 1-м альманахе Серапионовых братьев -- наиболее катастрофичны трое: Лунц, Каверин и Никитин. Лунц -- весь изболтан, каждая частица в нем -- во взвешенном состоянии, и неизвестно, какого цвета получится раствор, когда все в нем осядет. От удачной библейской стилизации ("В пустыне") он перескакивает к трагедии, от трагедии -- к памфлету, от памфлета -- к фантастической повести (я знаю эти его работы). Он больше других шершав и неуклюж и ошибается чаще других; другие -- гораздо лучше его слышат и видят, он -- думает пока лучше других; он замахивается на широкие синтезы, а литература ближайшего будущего непременно уйдет от живописи -- все равно, почтенно-реалистической или модерной, от быта -- все равно, старого или самоновейшего, революционного -- к художественной философии. Тот же уклон чувствуется мне и у Каверина. В "Хронике города Лейпцига" это не так заметно, как в других его, еще не напечатанных, вещах. Каверин взял трудный курс: на Теодора Гофмана, -- и через эту гору пока не перелез, но можно надеяться -- перелезет. Если Зощенко, Иванов, Никитин работают больше всего над языковым материалом, над орнаментикой, то Каверина явно занимают эксперименты сюжетные, задача синтеза фантастики и реальности, острая игра --...

Входимость: 1. Размер: 36кб.

Часть текста: тепло да мягко -- ну, тут бабка Пелагея им и рассказывай. Очки нацепит, ниткой круг уха обведет, коклюшками побрякивает -- и уже такого наскажет. И про лису, и про зайку-всезнайку, и про курицу -- отчего она петухом поет и к чему это, и как быть, если икона со стены упадет. А то еще про белую лошадь: ночью в поле едешь -- вдруг, невесть откуда -- радом с санями белая лошадь, бежит да бежит, и не отстанет, пока всех покойников не помянешь. Да мало ли еще что. А ребята белоголовые на свечку уставились, притихли, жмутся. А на дворе стынь, свечка в деревянном шандале потрескивает, по углам прусаки шуршат. Чей-нибудь озорной мальчишка, глядишь, разыскал уже прусака с яичком и держит его на свечке, пока яичко не лопнет с веселым треском, -- и смотрит потом, как прусак с минуту стоит и недоумевает, отчего стало так легко, и уползает, прихрамывая... Весело было с бабушкой Пелагеей. И чего это ее Бог прибрал. И так чудно, в одночасье. Пошла в колодезь за водой на прощен день -- да не вернулась. Уж совсем в сумерках разыскали -- вона где, в овраге. И ведро с ней. Как туда попала -- неведомо. Надо быть -- не без него тут дело обошлось....

Поиск по творчеству и критикеCлово "1988"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1988"