Ф. Сологуб и Е. И. Замятин.
Переписка
Неизданный Федор Сологуб. Москва: Новое литературное обозрение, 1997.
Вступительная статья, публикация и комментарии А. Ю. Галушкина и М. Ю. Любимовой
Творческое и личное общение Евгения Замятина с Федором Сологубом начинается вскоре после того, как Замятин в сентябре 1917 г. вернулся в Петроград из Англии. Самая ранняя известная нам дата их возможного личного знакомства -- 19 мая 1918 г., когда Сологуб и Замятин вместе выступали на литературном утреннике "Земля у современных русских поэтов"1. Во второй половине 1918 г. Замятин и Сологуб принимают активное участие в работе "Союза деятелей художественной литературы"2.
В начале 1920-х годов Замятин и Сологуб встречаются на заседаниях Правления Петроградского отделения Союза писателей, на литературных вечерах, входят вместе в жюри литературного конкурса. 12 августа 1923 г. Евгений Иванович сообщил жене Людмиле Николаевне3: ""Петроград"4 объявляет конкурс на роман. В жюри Сологуб и я, и критики Горнфельд, Раз<умник>-Иванов и Эйхенбаум"5. Замятин бывает в гостях у Сологуба. В биографических записях Анны Андреевны Ахматовой, сделанных П. Н. Лукницким, читаем: "2-го марта вечером была у Ф. К. Сологуба; было очень скучно ("скучнее, чем на эстраде"), было много чужих. АА (Ахматова. -- А. Г. и М. Л.) не выдержала и сбежала вместе с Замятиными. Они повели ее в Союз драматических писателей, где было еще скучнее..."6
Встречи Сологуба и Замятина продолжаются летом 1924, 1925 и 1926 годов: Сологуб снимал дачу в Детском Селе (Царское Село) по адресу: Колпинская ул., дом 20, кв. 5. В этом же доме жил Р. В. Иванов-Разумник -- известно, что Замятин часто навещал его в это время.
Для Замятина Сологуб в эти годы остается "живым классиком", в нем Замятин видит "единственный уцелевший мост, который связывал нас с славным прошлым русской литературы"7. Внимание к творчеству Сологуба восходит к началу пути Замятина в литературе. 7 сентября 1913 г. он цитирует Л. М. Василевского: "... у меня на руках был соверш<енно> случайно No "Бирж<евых> Вед<омостей>". Утренний выпуск. Там фельетон Л. Василевского о поэзии и литературе. Читаю о том -- о сем, и между прочим фразу: "нельзя сказать, что в литературе нет талантов... В наше время, когда пишут Л. Андреев, Мережковский, Сологуб... Когда появилась плеяда таких молодых, как И. Шмелев, Саша Черный, Замятин, Винниченко и др. и затем удовлетворенно заметил: Comme èa8. Вырезал и спрятал"9.
Отзывы о творчестве Сологуба часты в литературно-критических работах Замятина; первый из них -- в рецензии на первый и второй сборники "Сирин" -- относится к 1914 г. Замятин писал: "Очень просты, непривычно-просты стихи Ф. Сологуба в первом сборнике. Не идет к Сологубу простота, несложность. Все равно, что Мефистофеля нарядить почтенным немецким буржуем, в зубы -- трубку, в руки -- кружку пива. Не плохо -- а не Мефистофель, нет"10. В 1918 г. Замятин скептически отзывается в статье "Скифы ли?" о патриотических стихах Сологуба времен первой мировой войны (сб. "Мысль". Пг., 1918. Подпись: Мих. Платонов).
Позднее статья, первоначально носившая название "Morbus rossica", вошла под названием "Белая любовь" в сборник статей "Современная литература", выпушенный издательством "Мысль". В статье Замятин утверждал, что художник всегда романтик и бунтарь, еретик, для которого нет ничего непогрешимого. Для автора Александр Блок и Федор Сологуб -- "рыцари одного ордена", их путь-- путь служения "белой любви". "Эта белая любовь, требующая все или ничего, это нелепая, неизлечимая прекрасная болезнь -- болезнь не только Сологуба, не только Дон-Кихота, не только Блока (Блок именно от этой болезни и умер) -- это наша русская болезнь, "morbus rossica""11.
"европейское" -- "перегиб от каменнейшего, тяжелейшего быта -- в фантастику"; умение смешивать "крепчайшую вытяжку бытового языка с приподнятым и изысканным языком"12. Но еще ближе Замятину то, что "при всем европеизме" -- "под строгим, выдержанным европейским платьем Сологуб сохранил безудержную русскую душу".
Сохранился любопытный документ -- письменный отзыв об этой статье редактора сборника "Современная литература" Р. В. Иванова-Разумника, являющийся оригинальной попыткой представить возможную реакцию Сологуба на посвященную ему статью. Приведем соответствующие отрывки из этого письма (от 7 февраля 1924 г. -- то есть за четыре дня до юбилейного вечера): "Евгению Ивановичу -- привет и "Белая любовь". Я думаю, что статью для сборника так и надо озаглавить, а если "богомольная важная дура"13 запротестует -- тогда и изменить. Теперь не о статье, а о речи, которую будет слушать Сологуб. У меня вчера была юмористическая идейка: вечером, за чаем, вместе с Сологубом проредактировать статью с точки зрения сологубовской цензуры. Вот было бы занятно! Но воздержался. А потому пишу только о своем впечатлении с сологубовско-цензурной точки зрения. Ну, конечно,-- все о Блоке его кольнет, потому что он очень не любит Блока ("хороший поэт, но не русский,-- немец"). Вот Сологуб и Гоголь (в конце речи) -- это другое дело. Сологуб и Щедрин -- очень обидно: нет более бранного слова для Сологуба, чем Щедрин. Хорошо еще, что нигде нет "Сологуб и Белый", "Мелкий бес" и "Петербург": это было бы для него самое обидное, настолько не выносит он "Петербурга", да и вообще Белого. В статье -- все можно и должно сохранить; а в речи -- кое-что можно и проглотить. Например -- Раблэ, Свифт, Щедрин -- самые нелюбимые писатели Сологуба, он бранил их мне не раз и сердито. Так что сравнение с ними может принять за обиду. Затем еще одно место, в котором заинтересован я: то, что говорится о продолжении романа "Мелкий бес" и о дальнейшей судьбе Передонова. От кого Вы про это слышали? Если только от меня, если Сологуб другим не рассказывал так подробно содержания этого романа in spel4 этого романа -- в частной беседе. <...> "Все вышеизложенное" было сказано, само собой разумеется, с птичьего дуазо15 сологубовской цензуры, а не с моей точки зрения. С этой, последней -- я бы очень возражал против всего эпизода "Сологуб -- Блок", так как думаю, что они -- совсем не братья, а враги, что они совсем разных орденов, что Прекрасная Дама -- совсем не Дульцинея и так далее. Но это -- тема для целой статьи, а не для письма"16. Как видно из рукописного варианта статьи и опубликованного текста, Замятин почти не сделал в ней сокращений, рекомендованных ему Ивановым-Разумником, сочтя, очевидно, их слишком значительными (были сокращены только фраза, относящаяся к Блоку и Сологубу: "они братья", и весь эпизод, рассказывающий о продолжении "Мелкого беса")17.
Замятин тяжело переживал смерть Сологуба, как ранее смерть Блока. На панихиде, состоявшейся 7 декабря 1927 г. в Союзе писателей, Замятин сказал: "Для русской литературы 5 декабря 1927 года -- такой же день, как 7 августа 1921 года" -- т. е. день смерти Блока. "С смертью каждого из них -- перевернута незабываемая страница в истории русской литературы. И еще: в каждом из них мы теряли человека с богато выраженной индивидуальностью, с своими -- пусть и очень различными убеждениями, которым каждый из них оставался верен до самого своего конца"18.
После кончины Сологуба -- и, очевидно, по инициативе Замятина -- встал вопрос об организации вечера его памяти. Впервые он обсуждался на заседании Правления Ленинградского отделения Всероссийского союза писателей 14 января 1928 г., проходившем под председательством Замятина (вечер был назначен на 30 января, участвовать был приглашен Андрей Белый)19 спустя почти месяц; окончательный состав выступавших выясняется из письма Замятина к О. Н. Черносвитовой:
I-III-1928
Многоуважаемая Ольга Николаевна,
в понедельник 5 марта в Союзе Писателей (Фонтанка, 50) устраивается закрытый вечер -- чтение неизданных произведений Федора Кузьмича (читают: Ахматова, Лозинский, Рождественский, Н. Тихонов, М. Кузмин, О. Мандельштам, А. Толстой). Союзу было бы очень приятно видеть Вас на этом вечере.
С искренним уважением
20.
12 марта Правление ЛО ВСП заслушало и одобрило отчет Замятина о вечере памяти Сологуба.
Тогда же, в марте, очевидно, зародилась и идея издания сборника статей и воспоминаний о Сологубе. 24 марта 1928 г. московский еженедельник "Читатель и писатель" сообщал в заметке "В Союзе писателей": "Союзом <...> подготавливается к печати сборник статей и воспоминаний о Ф. К. Сологубе". Предполагаемый состав сборника выясняется из письма к Замятину одного из авторов книги, Р. В. Иванова-Разумника, от 15 июля того же года; объясняя, где найти собранные для издания рукописи, он писал: "<...> в кабинете моем, на книжном шкапе, как раз против мягкого кресла -- лежит пачка рукописей: воспоминания о Ф. К. Сологубе. Возьмите их для прочтения и присоедините к ним те странички, которые передаст Вам Вал<ентин> Ин<нокентьевич> Анненский. Кроме того готовы еще: большая статья О. Н. Черносвитовой, статья Лундберга (высылает с Кавказа), моя о "последней тетради" Сологуба, Д. М. Пинеса (об архиве Сологуба). Надеюсь, что не обманет и Козьма <Петров-Водкин>, который обещал написать несколько страничек. Если бы и Замятин тоже дал несколько страниц, то, пожалуй, и весь сборник вчерне был бы готов. А как реализация его?"2112 ноября 1928 г. Правление ЛО ВСП заслушало на своем заседании вопрос "О сборнике памяти Ф. Сологуба и постановило: "Просить Е. И. Замятина продолжить работу по собиранию материалов". Сборник был подготовлен и сдан в московское издательство "Федерация", образованное в 1929 г. как издательство Федерации объединений советских писателей. Однако выйти в свет книге не было суждено. 27 апреля 1929 г. -- в "год Великого перелома", когда круто переломилась судьба советской литературы,-- А. Н. Тихонов, входивший в руководство "Федерации", сообщал Замятину: "Вопрос относительно сборника Сологуба не обсуждали. Полагаем, что это не своевременно"22.
Современники неоднократно отмечали преемственную связь, продолжение Замятиным литературного дела Сологуба. Впервые творческая близость Сологуба и Замятина была отмечена еще А. А. Измайловым23"Федор Сологуб" указывал, что в "Мелком бесе" уже были даны элементы современной литературы -- соединение реализма с "фантастикой быта", "которые впоследствии были окончательно утверждены Ремизовым или Замятиным"24. Близкий кЛефу Н. Чужак назвал Замятина "Федором Сологубом второго призыва", а его книгу "Уездное" -- "кошмарным перепевом" романа "Мелкий бес". О книге "Уездное" он писал: "Это -- все та же толстозадая уездная Русь, с бытом, черт его знает, которого года, пытающаяся возвести свои паршивенькие городки Окуровы до высоты мирового символа"25.
Письма Замятина печатаются по автографам из архива Ф. Сологуба (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. No 272. Л. 1--6); письма Сологуба -- по автографам, хранящимся в архиве Е. И. Замятина (ИМЛИ. Ф. 47. Оп. 1. No 183. Л. 1-4).
1 См. объявление: Дело народа. 1918. 9 мая (26 апр.). В утреннике должны были принять Участие также А. А. Ахматова, Н. Венгров, Ю. Н. Верховский.
2 Ширмаков П. К истории литературно-художественных объединений первых лет Советской власти // Вопросы советской литературы. М.; Л., 1958. Вып. 7.
3 Людмила Николаевна Замятина (урожд. Усова; 1883--1965) -- акушерка, жена Замятина.
4 "Петроград" -- коммерческое издательство, работало в Петрограде-Ленинграде с 1922 г. До конца 1920-х гг.
5
6 Лукницкий П. Н. Об Анне Ахматовой // Наше наследие. 1988. No 6. С. 67.
7 Цит. по: Замятии Е.
8 Вот так-то (фр).
9 ГПБ. Ф. 292. No 6. Л. 39 об.
10 Евг. З. "Сирин", Сб. первый и второй // Ежемесячный журнал. 1914. No 4. С. 158.
11 Белая любовь // Современная литература: Сб. статей. Л., 1925. С. 81.
12 Там же. С. 80-81.
13
14 В будущем (лат.).
15 "à vol d'oiseau" (а воль дуазо) -- с птичьего полета.
16 ИМЛИ. ф. 47. Оп. 3 No 91
17 Первый вариант статьи -- ИМЛИ. Ф. 47. Оп. 1. No 188. Разночтения приведены в коммент. Е. В. Еарабанова в кн.: Замятин Е. Соч. С. 555--556
18 Замятин Е. Соч. С. 555.
19 ИМЛИ. Ф. 157. Оп. 1. No 10 (далее все данные о заседаниях Правления ЛО ВСП даются по этому источнику).
20 ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. No 96. Состав выступающих, очевидно, был намечен самим Замятиным. См., например, упоминание о письме Замятина О. Э. Мандельштаму с приглашением на вечер в дневнике П. Н. Лукницкого (процитировано: в статье: О. Э. Мандельштам -- Е. И. Замятину // Литературная учеба. 1991. No 1. С. 161). Ответ Мандельштама от 2 марта 1928 г. на это письмо (с предложением пригласить на вечер и В. Пяста) впервые опубликован: Мандельштам О. Собр. соч. Париж, 1981. Т. 4 (доп.). С. 119; перепечатан в указ. статье П. М. Нерлера (без указания на первую публикацию). См. также объявление о "вечере памяти Ф. К. Сологуба", назначенном на 2 апреля 1928 г. с участием А. Д. Радловой, М. А. Кузмина, Б. Лившица, Е. Я. Данько, К. А. Федина, О. Д. Форш: Жизнь искусства. 1928. No 13. 27 марта [с. 22].
21 ИМЛИ. Ф. 47. Оп. 3. No 91.
22
23 Литература: Пришедший хам // БВ. 1913. 28 июня. Веч. вып.
24 Воля России. 1927. No 11/12 С 278. Подпись:
25