Поиск по творчеству и критике
Cлово "1896"
Входимость: 2. Размер: 98кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 102кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 98кб.
Часть текста: сапоги... На углу -- босой. Много молодых, хорошо одетых парней, просят милостыню. Приближение Рождества. "Серебряное" и "золотое" воскресенье. На дворе утром однажды выросла куча елок. На улицах -- тоже. Елки, освещенные на площадях. В "серебряное" воскресенье -- ларьки с товарами на улицах. На Alexanderplatz. В этот день торгуют магазины, но фабрики и учреждения не работают: толпы народа на тротуарах, у Тица, у Вертгейма, иллюминованные снаружи здания универмагов. Wedding -- кварталы по пути. Новые дома, выстроенные на займы. Чистота -- такая же, как и на главных улицах, только меньше света. Те же Тицы, Вертгеймы, Саламандры. Но -- здесь все магазины (за исключением Тица, напр.) -- все маленькие магазины пусты: буквально нигде ни одного человека, все -- в центр, в Weston. ... Пивная. У стойки -- час уже стоит багровый немец, с неподвижным лицом, за третьим бокалом. Какой-то в русском картузе только смотрит, не пьет. Невеселы. Играет русский оркестр, в русских рубашках... Neue Welt (Neue Köln). Две огромные (Народный Дом) залы. Дым, крик -- ровный, общий. Какие-то "баварские" дешевые декорации. Деревянные непокрытые столики -- нет места. В зале -- тысячи три. На сцене -- оркестр, баварский танец, кончающийся тем, что кавалер садится верхом на даму... Разносят январское пиво (Bockbier), Kranzwürstchen <исправлено из: Kranzwürstkalb> и... редьку, декоративно нарезанную веером ("редечная" машина на глазах у публики чистит одна за другой редьки и режет их). У многих на головах крошечные смешные бумажные шапочки, картузы, цилиндрики. ...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: Профессор математики? Но странно: математик читает свои лекции... в петербургском Доме искусств. Быстрые, летящие движения рук, вычерчивающих в воздухе какие-то кривые. Вы вслушиваетесь - и оказывается, что это - кривые подъема и падения гласных, это - блестящая лекция по теории стиха. Новый ракурс: этот человек - с долотом и молотком в руках, на подмостках в полутемном куполе какого-то храма, он выдалбливает узор капителя. Храм этот - знаменитый "Гётеанум" в Базеле 1 , над постройкой которого работали преданнейшие адепты антропософии. И после тишины Гётеанума - вдруг неистовый гвалт берлинских кафе, из горла трубы, из саксофона, взвизгивая, летят бесенята джаза. Человек, который строил антропософский храм, в сбившемся набок галстуке, с растерянной улыбкой - танцует фокстрот... Математика, поэзия, антропософия, фокстрот - это несколько наиболее острых углов, из которых складывается причудливый облик Андрея Белого, одного из оригинальнейших русских писателей, только что закончившего свой земной путь: в синий, снежный январский день он умер в Москве. То, что он писал, было так же причудливо и необычно, как его жизнь. Поэтому, уже не говоря о его многочисленных теоретических работах, даже его романы оставались чтением преимущественно интеллектуальной элиты. Это был "писатель для писателей" прежде всего, мэтр, изобретатель, изобретениями которого пользовались многие из русских романистов более молодых поколений. Ни одна из многочисленных антологий современной русской литературы, выходящих за последнее время на разных европейских языках, не...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: и -- чудо! -- это белое вдруг исчезает на глазах неизвестно куда. В блюде -- кусок еще незнакомой, некомнатной, внешней вселенной: в блюде принесли показать мне снег, и этот удивительный снег -- до сих пор. В этой же столовой. Кто-то держит меня на руках перед окном, за окном -- сквозь деревья красный шар солнца, все темнеет, я чувствую: конец,-- и страшнее всего, что откуда-то еще не вернулась мать. Потом я узнал, что "кто-то" моя бабушка и что в эту секунду я был на волос от смерти: мне было года полтора. Позже: мне года два-три. Первый раз -- люди, множество, толпа. Это -- в Задонске: отец и мать поехали туда на шарабане и взяли меня с собой. Церковь, голубой дым, пение, огни, по-собачьи лает кликуша, комок в горле. Вот кончилось, прут, меня -- щепочку --несет с толпой наружу, вот я уже один в толпе: отца с матерью нет, и их больше никогда не будет, я навсегда один. Сижу на какой-то могиле; солнце, горько плачу Целый час я жил в мире один. В Воронеже. Река, необычно странный мне ящик купальни, и в ящике (я потом вспомнил это, когда видел в бассейнах белых медведей) плещется огромное, розовое, тучное выпуклое женское тело -- тетка моей матери. Мне любопытно и чуть жутковато: я в первый раз понимаю, что это женщина. Я жду у окна, гляжу на пустую, с купающимися в пыли курами, улицу. И наконец едет наш тарантас:везут из гимназии отца, он -- на нелепо высоком сиденье, с тростью, поставленной между колен. Я жду с замиранием сердца обеда -- за обедом торжественно разворачиваю газету и читаю вслух огромные буквы: "Сын Отечества". Я уже знаю эту таинственную вещь -- буквы. Мне года четыре. Лето. Пахнет лекарствами. Вдруг...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: вперемежку... Да полно: было ли все это? Так это далеко -- на целые века -- от нынешнего, что не веришь и сам. И все же знаю, что было, и было всего лет сорок назад. Это тамбовская Лебедянь, та самая, о какой писали Толстой и Тургенев и с какой связаны мои детские годы. Дальше -- Воронеж, серая, как гимназическое сукно, гимназия. Изредка в сером -- чудесный красный флаг, вывешенный на пожарной каланче и символизирующий отнюдь не социальную революцию, а мороз в 20° -- и отмену занятий. Впрочем, это и была однодневная революция в скучной, разграфленной гимназической жизни -- с учителями в вицмундирах, с латинскими и греческими "экстэмпорале". Из гимназического сукна вылез в 1902 году. Помню: последний день, кабинет инспектора (по гимназической табели о рангах -- "кобылы"), очки на лбу, подтягивает брюки (брюки у него всегда соскакивали) и подает мне какую-то брошюру. Читаю авторскую надпись: "Моей almae matri, о которой не могу вспомнить ничего, кроме плохого. П. Е. Щеголев". И инспектор -- наставительно, в нос, на "о": "Хорошо? Вот тоже кончил у нас с медалью, а что пишет! Вот и в тюрьму попал. Мой совет: не пишите, не идите по этому пути". Наставление не помогло. Петербург начала 900-х годов -- Петербург Комиссаржевской, Леонида Андреева, Витте, Плеве, рысаков в синих сетках,...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: практики он много путешествовал, и не только по России. Летом 1905 года плавал в Александрию. С 1903 года Евгений Замятин активно участвовал в политических демонстрациях в Петербурге. Стал членом РСДРП. Революцию 1905-1906 годов Е. Замятин встретил восторженно. В письме (1906 г.) Людмиле Николаевне Усовой (впоследствии - жена писателя) Замятин признавался: "Революция так хорошо встряхнула меня. Чувствовалось, что есть что-то сильное, огромное, гордое - как смерч, поднимающий голову к небу, - ради чего стоит жить. Да ведь это почти счастье!" В 1905 году после одной из сходок Е. Замятин был арестован. После освобождения, весной 1906 года, уехал в Лебедянь, но пробыл там недолго и уже летом нелегально вернулся в Петербург, а затем перебрался в Гельсингфорс. Потом - снова Петербург, нелегальное положение, учеба в Политехническом, который окончил в 1908 году. Получив специальность морского инженера, Е. И. Замятин был оставлен при кафедре корабельной архитектуры для научной работы. С 1911 года он преподавал в институте курс корабельной архитектуры. Литературный дебют Е. И. Замятина - рассказ "Один" (напечатан в журнале "Образование" осенью 1908 года). Затем в журнале "Теплоход" и "Русское судоходство" Е. Замятин публикует несколько специальных статей. В 1911 году в Лахте, под Петербургом, Замятин пишет повесть...
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: лишь в 1962 году. Да и то за рубежом. Сегодня, спустя семь десятилетий, эти слова звучат как констатация очевидности и даже как предвидение. Ведь вряд ли можно найти возражения против того факта, что могучее государство Советский Союз, вторая сверхдержава мира, почти в одночасье скукожилось, рухнуло в бездну, и теперь долго придется ждать его возрождения. Да, даром предвидения (хотя и не в отношении личной судьбы) Замятин, несомненно, обладал. В романе «Мы», завершенном писателем в 1921 году, многие критики и писатели увидели пасквиль на советское государство, хотя о каких достижениях науки и всеобщей механизации могла идти речь (а Замятии показывал в романе государство, достигшее высочайшего уровня в развитии науки и техники и одновременно превратившее своих граждан в бездушные и бесправные винтики государственной машины) в дни разрухи, когда жизнь после тяжелейших лет мировой войны, революции, гражданской войны только-только переходила на мирные рельсы, только-только становилась жизнью, а не выживанием? Роман «Мы», конечно же, был направлен против тоталитаризма. Но никакого тоталитаризма в Советской России того времени и в помине не было. М. М. Пришвин, писатель умный, глубокий, мудрый, отметил в дневнике, прослушав в исполнении автора несколько глав романа: «... столько ума, знания, таланта, мастерства было истрачено исключительно на памфлет, в сущности говоря, безобидный и обывательский» 1 . Однако не все читавшие или слушавшие роман (его читали в рукописи и слушали в исполнении автора) проявили подобное благодушие. Ретивые критики усмотрели в произведении Замятина поклеп на коммунизм; на неопубликованную книгу появились резкие рецензии в прессе. Естественно, что ни одно...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: губернии (ныне Липецкая область) в семье священника. Когда ему исполнилось восемь лет, он стал учиться в местной гимназии, а с 1896 года продолжил учебу в Воронеже, затем поступил в Петербургский политехнический институт. В 1903 году студент Замятин впервые участвовал в демонстрации, после чего активно включился в революционную работу. Летом 1905 года он проходил практику на пароходе «Россия», стал свидетелем восстания матросов на броненосце «Потемкин» в Одессе. В то время Е. И. Замятин уже был членом РСДРП, большевиком. В декабре 1905 года его в первый раз арестовали, последовало несколько месяцев тюрьмы-одиночки. Лишь весной следующего года Е. И. Замятин был освобожден из заключения и выслан на родину. «Лебедянскую тишину, колокола, палисадники – выдержал недолго: уже летом – без прописки в Петербурге, потом – в Гельсингфорсе...». В 1908 году Е. Замятин окончил Политехнический институт и получил диплом инженера-кораблестроителя, а осенью того же года в журнале «Образование» напечатал свой первый рассказ. Затем – корабельная верфь, статьи в технических журналах «Теплоход», «Русское судоходство», «Известия политехнического института». Евгений Замятин пишет и рассказы, но не считает их пока готовыми к печати. В 1911 году Замятин был выслан из Петербурга, сначала в Сестрорецк, а затем в Лахту. Здесь была написана повесть «Уездное» – одно из лучших произведений Евгения Замятина. С каждой его страницы веет реализмом, мастерством большого художника, показана «свинцовая мерзость жизни» уездного захолустья. «Но «Уездное» только отчасти бытовая ...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: г. в уездном тамбовском городе Лебедянь (ныне Липецкая область). Его мать, Мария Александровна (урожденная Платонова), была образованным человеком, любила литературную классику, играла на рояле. Все это передалось детям. Отец Замятина, Иван Дмитриевич, был священником. Лебедянь по переписи 1883 г. насчитывала 6678 жителей. Это была типичная российская провинция, однако далеко не самая отсталая. Вспоминая детство Замятин писал: "Вы увидите очень одинокого, без сверстников, ребенка на диване, животом вниз, над книгой - или под роялью, а на рояле мать играет Шопена - и уездное - окна с геранями, посреди улицы поосенок привязан к колышку и трепыхаются куры в пыли. Если хотите географии - вот она: Лебедянь, самая разрусская-тамбовская, о которой писали Толстой и Тургенев..." Замятин в 1893-1896 г. г. учился в Лебедянской прогимназии, где Закон Божий преподавал его отец. Образование было продолжено в Воронежской гимназии, которую будущий писатель окончил в 1902 г. с золотой медалью (однажды впоследствии заложенной в Петербургском ломбарде за 25 руб., да так и не выкупленной). Замятин вспоминал: "В гимназии я получал пятерки с плюсами за сочинения, и не всегда легко ладил с математикой. Должно быть, именно поэтому (из упрямства) я...
Входимость: 1. Размер: 102кб.
Часть текста: Доктор. Казначей. Казначейша. Пфейферша. Прочие дамы. Анисьюшка, Миша-Возгрявый -- Юродивые Квартальный. Будочники. Оловянные солдатики. ЛИЦА, ПОДВЕРГАЕМЫЕ ДЕЙСТВИЮ Пахомыч, Евсеич -- Излюбленные старички. Садовая-Голова. Чудак. Часовых дел мастер Байбаков. Крамольники. Обоего пола Глуповцы. ПРОИСШЕСТВИЕ ПЕРВОЕ: ДОИСТОРИЧЕСКОЕ Местность доисторическая. Вечевой колокол. Винная бочка, поставленная на попа. Три сосны. Издали -- крики, гам. Вваливаются Головотяпы: бьются на кулачки, одни -- стеной -- пятятся, другие -- стеной -- наседают. За ними зеваки. Головотяпы (бьют и крякают). Ать! -- Ать! -- Ать! Зеваки. Бей! -- Лупи! -- Так! -- Так! Дозорный (с сосны -- кричит). Па-хо-мыч! Ев-се-ич! Они бегут на крик. Евсеич. Опять они... Мать Пресвятая! (Звонит в колокол, бой утихает.) Пахомыч (взобравшись на бочку). Опять, а? Ну, чего, чего по мордам-то друг дружку лупите? Садовая-Голова (показывает горшок). А во -- это самое... каша. Пахомыч. Ну, каша -- вижу: ну, дальше что?.. -- садовая ты голова! Садовая-Голова. Как что? Мы эту самую кашу в горшках варим, а они -- в чугунках. Вот до чего разложились! Пахомыч. Да ведь каша-то -- одна? Садовая-Голова. Мало бы что одна! Ну, стали мы им доказывать, они -- нам. Троех убили да еще троех -- и пошло... очень просто! Пахомыч. Господа Головотяпы, ну как же это? Ведь если мы эдак головами друг об дружку тяпаться будем -- так всех перетяпаем, и на развод не останется. Головотяпы. Так! -- Так! Пахомыч. Уж сколько разов мы уговаривались, чтобы начать наново, миром жить... Головотяпы. Так! -- Так! Пахомыч. Ну, да-к чего же? Уж время бы начинать-то......
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: в 1902 году окончил с золотой медалью. В этом же году Евгений Иванович записался из упрямства (в школе он не всегда по математике получал хорошие оценки, в отличие от русского) на кораблестроительный факультет Санкт-Петербургского политехнического института. 4 года спустя Замятин становится большевиком и принимает участие в жизни революционной студенческой молодёжи. Там он встречает свою будущую жену — Людмилу Николаевну Усову. Летом 1905 года при возвращении из поездки в Египет через Одессу был свидетелем восстания на броненосце «Князь Потёмкин Таврический». В 1906 году Замятина арестовывают и высылают назад в Лебедянь. В этом же году он нелегально возвращается в Петербург и заканчивает институт. Во время Первой мировой войны Замятин выступал с антивоенных интернационалистических позиций, в 1914 году был привлечён к суду и сослан в Кемь. В марте 1916 года, отбыв ссылку, Евгений Замятин был командирован в Англию для участия в строительстве российских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго и Сандерленда; побывал в Лондоне. Он был одним из главных проектировщиков ледокола «Святой Александр Невский», получившего после Октябрьской революции имя «Ленин». В сентябре 1917 года Замятин вернулся в Россию. Во время Гражданской войны в России, оставаясь убежденным социалистом, Замятин критиковал политику большевистского правительства. В частности, в марте 1919 года он вместе со многими известными деятелями искусства (А. А. Блок, А. М. Ремизов, Р. В. Иванов-Разумник, К. С. Петров-Водкин) арестовывался во время спровоцированных левыми эсерами рабочих волнений на заводах Петрограда. После критической волны, последовавшей за публикацией в 1929 году в эмигрантской печати в сокращенном виде романа «Мы», которая привела к его выходу из...