Поиск по творчеству и критике
Cлово "1939"
Входимость: 3. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Входимость: 1. Размер: 102кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 5кб.
Часть текста: «Атилла» (в отличие от принятого «Аттила» Замятин именно так называет вождя гуннов). Для этого, как он пишет в эссе «Закулисы», «потребовалось уже около двух лет, пришлось прочитать десятки русских, французских, английских томов, дать три текстовых варианта. Совершенно независимо от того, что пьеса до сцены так и не дошла - все это оказалось только подготовительной работой к роману». Отъезд за границу и вынужденная работа для заработка - написание сценариев, попытки постановки «Блохи» на сценах Европы - не позволили завершить роман, хотя Замятин не прекращал им заниматься вплоть до последних своих дней. Об этом, в частности, свидетельствовал автор вступительной статьи к первому изданию романа «Бич Божий» известный критик Марк Слоним: «Еще летом 1936 года он говорил о том, как отчетливо представляется ему вторая часть «Атиллы» и как быстро он ее напишет. Многочисленные заметки, отрывки, варианты и сцены позволяют судить о глубине и размахе этого замысла: тут и картина Константинополя, и. описание Рима и Византии, и изображение гуннов и славян, и психологические портреты императоров, полководцев и поэтов» (Замятин. Бич Божий. С. 10). В блокнотах Замятина в записях, сделанных в 1936 году, мы находим материалы к роману, сведения о эпохе Атгилы (например, о Симеоне Столпнике), фразы с прямым указанием: «К Атилле» (Время шло, как растет трава , как течет вода») В парижском архиве Е. Замятина хранятся подготовительные материалы к роману, из которых следует, что задуманное им...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: что, что надо? Некогда! К черту! - Я, товарищ директор... я - насчет льва, - сказал пожарный. - Ну, что насчет льва? - Как, значит, наш лев пьяный, то я желаю, товарищ директор, льва сыграть... Не знаю, бывают ли у медведей веснушки и голубые глаза. Если бывают, то громадный, в чугунных сапожищах, Жеребякин гораздо больше походил на медведя, чем на льва. Но вдруг чудом из него все-таки выйдет лев? Он божился, что выйдет, что он из-за кулис смотрел на все репетиции, что он, когда еще был солдатом, играл в "Царе Максимилиане". И в пику криво ухмыльнувшемуся режиссеру директор приказал Жеребякину сейчас одеться и попробовать. Через несколько минут музыканты на сцене уже играли под сурдинку "Марш льва". Лев Петя Жеребякин выступал в львиной шкуре так, как будто он родился не в рязанском селе, а в Ливийской пустыне. Но в последний момент, когда надо было падать со скалы, он глянул вниз - и запнулся. - Падай же, черт... падай! - бешеным шепотом зашипел на него режиссер. Лев послушно рухнул вниз. Он тяжело упал на спину и лежал, не мог встать. Неужели не встанет? Неужели в последний момент - опять катастрофа? Его подняли. Он вылез из шкуры, он стоял бледный, держась за спину, и сконфуженно улыбался. Одного верхнего зуба у него не хватало, и от этого улыбка была какая-то жалостная и детская (впрочем, в медведях - всегда есть что-то детское, не правда ли?). К счастью, ничего серьезного с ним, видимо, не случилось. Он попросил воды. Директор приказал принести ему стакан чая из своего кабинета. Когда он выпил чай, директор стал его торопить: - Ну, товарищ, назвался львом - полезай в шкуру. Лезь, лезь, брат, скоро начнем! Кто-то услужливо подскочил со шкурой, но лев не...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: на жандармского полковника. Кроме полковника, никто этого не заметил, никому не понятна была причина происшедшего замешательства. Впрочем, ничего не понял и полковник: он только почувствовал, как немигающий взгляд конвойного офицера с журавлиной шеей споткнулся на нем. Раньше времени зазвенел звонок: перерыв. Продолжение заседания суда было отложено. Судьи, сверкая генеральскими эполетами, встали, задвигались. Все торопились в буфет, чтобы успеть там наспех проглотить чаю или кофе. Последними вышли из зала огромный краснолицый извозчик и лысый нищий, тоже вызванные в качестве свидетелей по делу. В буфете после ярко освещенного зала показалось темно -- тускловатые, пыльные лампы были вдобавок завешены табачным туманом. Было открыто окно, всякий раз распахивалась дверь от сквозняка, подвешенные к потолку лампы слегка покачивались -- и все внизу под ними тоже слегка покачивалось, все было непрочно, как во сне. И в самом деле -- особенно после суровой реальности того, что происходило в зале, все здесь было похоже на сон или бред. Мелькали в дыму солдаты, цыгане, мужики, офицеры. Священник, приводивший на суде свидетелей к присяге, обнимая цыганку, напевал шансонетку. К столику, за которым о чем-то спорили извозчик и нищий, дружески подсел жандармский полковник....
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: вода и огонь, горы и пропасти, праведники и грешники. Какая точная простота, какое было бы не омраченное ни единой мыслью счастье, если бы Он сразу создал единую огневоду, если бы Он сразу избавил человека от дикого состояния свободы. В полифонии всегда есть опасность какофонии. Ведь знал же Он это, учреждая рай: там -- только монофония, только ликование, только свет, только единогласное Те Deum. Мы несомненно живем в эпоху космическую -- создания нового неба и новой земли. И, разумеется, ошибки Иалдабаофа мы не повторим; полифонии, диссонансов -- уже не будет: одно величественное, монументальное, всеобъемлющее единогласие. Иначе -- какое же воплощение древней прекрасной мечты о рае? Какой же, в самом деле, рай, если Престолы и Власти гремят "Те Deum", a Начала и Силы -- "Miserere". И вот явно на этом гранитном фундаменте монофонии созидается новая русская литература, новая поэзия. Лукавый творец диссонанса, учитель сомнений Сатана -- навеки изгнан из светлых чертогов, и голоса -- только ангельские, и ликуют литавры, колокола, исполаэти, слава, осанна. В небо плечами-небоскребами упрись, Крича Осанну ртом бетонным! ("Кузница", 1920, V-VI, Обрадович) Отныне на суше, в морях и пустынях Слава! О, каким же безбрежно-великим Оказался рабочий мозг! Слава ему! ("Кузница", 1920, V--VI, Дорогойченко) О, Москва! Слава, слава, слава! ("Кузница", 1920, V-VI, Обрадович) Слава тебе, огнеликий! Слава рабоче-крестьянской стране! ("Пламя", 1920, XI, К. Барышевский) Оркестры, громче ураганьте! Гремите, трубы, громогласней! ("Пламя", 1920, XI, Смиренские) Ныне восславим Молот И Совнарком Мировой. ("Радуга", 1920,1, Кириллов) Слава грядущим зодчим! ("Худож. слово", 1920, I, О. Леонидов) Не дружно ли общею грудью Мы новые гимны поем? ("Худож. слово", 1920, II, В. Брюсов) "Гимн" Арского, "Гимн"...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: ленточкой фунт сахару, когда всего за один воз дров товарищ Зайцер приобрел свои знаменитые золотые часы. Зайцер был великий человек: он заведовал заготовкой дров для замерзающего Петербурга, он подписывал дровяные ордера, он согревал людей, как солнце, - круглый, рыжий, сияющий. И если вы осмеливались когда-нибудь смотреть на солнце, вы заметили, вероятно, что у него не только сияющий, но как бы несколько ошеломленный своим собственным сиянием вид. Именно такое самоудивление было на лице товарища Зайцера: брови у него всегда были выразительно вздернуты вверх, как будто он до сих пор никак не мог поверить, что он, Зайцер, вчерашний портновский подмастерье в городе Пинске, сидит теперь в собственном служебном кабинете, что в его распоряжении находится секретарша Верочка, что у него в жилетном кармане лежат золотые часы, что... Впрочем, раскроем лучше все карты сразу и, не тратя драгоценных строк, скажем прямо, что вышеупомянутый фунт сахару с розовой ленточкой был преподнесен именно товарищем Зайцером секретарше Верочке и что золотые часы были им приобретены тоже ради Верочки - в качестве противоядия серебряному кавказскому поясу, на днях...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: "Уездное", в 1914 - повесть "На куличках" (напечатана в том же году в журнале "Заветы". Номер последнего был конфискован, а редакция "Заветов" и автор преданы суду). В марте 1916 З. уезжает в Англию, где работает по своей специальности, строит крупные ледоколы. В Россию возвращается осенью 1917. После Октябрьской революции З. читает лекции по лит-ре в студии "Дома искусств", состоит членом редколлегии "Всемирная лит-ра" (см.), работает в издательстве Гржебина, в журналах "Дом искусств", "Современный Запад", "Записки мечтателей". К этому же периоду относится образование группы молодых писателей "Серапионовы братья" (Б. Пильняк, Вс. Иванов, М. Зощенко, В. Каверин, К. Федин и др.), в лит-ом воспитании к-рых З. принимал деятельное участие. В 1925 на тему лесковской повести написал "народное шуточное представление" "Блоха", впервые показанное МХТом вторым. В 1928 написал трагедию в стихах - "Аттила", в печати не появившуюся. В 1925-1929 за границей были напечатаны переводы романа З. "Мы", представлявшего собой памфлет на социалистическое общество (в Советской России не печатался). Эта контрреволюционная вылазка писателя становится осенью 1929 известной советской общественности и вызывает ее глубокое возмущение. В результате широко развернувшейся дискуссии о политических обязанностях советского писателя З....
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Часть текста: Петербурге, в 1917 году. Значение Замятина в формировании молодой русской литературы первых лет советского периода - огромно. Им был организован в Петрограде, в Доме Искусств, класс художественной прозы. В этой литературной студии, под влиянием Замятина, объединилась, и сформировалась писательская группа "Серапионовых братьев": Лев Лунц, Михаил Слонимский, Николай Никитин, Всеволод Иванов, Михаил Зощенко, а также - косвенно - Борис Пильняк, Константин Федин и Исаак Бабель. Евгений Замятин был неутомим и превратил Дом Искусств в своего рода литературную академию. Количество лекций, прочитанных Замятиным в своем классе, лекций, сопровождавшихся чтением произведений "Серапионовых братьев" и взаимным обсуждением литературных проблем, и, разумеется, - прежде всего, - проблем литературной формы, - было неисчислимо. К сожалению, текст замятинских "Лекций по технике художественной прозы", который уцелел, несмотря на истекшие годы, не был до сих пор, за некоторым исключением, нигде опубликован. Я приведу здесь несколько заглавий из этого цикла: "Современная русская литература", "Психология творчества", "Сюжет и фабула", "О языке", "Инструментовка", "О ритме в прозе", "О стиле", "Расстановка слов", "Островитяне" (пример), "Чехов", "Футуризм"... 1 Эти лекции представляют собой...
Входимость: 1. Размер: 102кб.
Часть текста: Казначейша. Пфейферша. Прочие дамы. Анисьюшка, Миша-Возгрявый -- Юродивые Квартальный. Будочники. Оловянные солдатики. ЛИЦА, ПОДВЕРГАЕМЫЕ ДЕЙСТВИЮ Пахомыч, Евсеич -- Излюбленные старички. Садовая-Голова. Чудак. Часовых дел мастер Байбаков. Крамольники. Обоего пола Глуповцы. ПРОИСШЕСТВИЕ ПЕРВОЕ: ДОИСТОРИЧЕСКОЕ Местность доисторическая. Вечевой колокол. Винная бочка, поставленная на попа. Три сосны. Издали -- крики, гам. Вваливаются Головотяпы: бьются на кулачки, одни -- стеной -- пятятся, другие -- стеной -- наседают. За ними зеваки. Головотяпы (бьют и крякают). Ать! -- Ать! -- Ать! Зеваки. Бей! -- Лупи! -- Так! -- Так! Дозорный (с сосны -- кричит). Па-хо-мыч! Ев-се-ич! Они бегут на крик. Евсеич. Опять они... Мать Пресвятая! (Звонит в колокол, бой утихает.) Пахомыч (взобравшись на бочку). Опять, а? Ну, чего, чего по мордам-то друг дружку лупите? Садовая-Голова (показывает горшок). А во -- это самое... каша. Пахомыч. Ну, каша -- вижу: ну, дальше что?.. -- садовая ты голова! Садовая-Голова. Как что? Мы эту самую кашу в горшках варим, а они -- в чугунках. Вот до чего разложились! Пахомыч. Да ведь каша-то -- одна? Садовая-Голова. Мало бы что одна! Ну, стали мы им доказывать, они -- нам. Троех убили да еще троех -- и пошло... очень просто! Пахомыч. Господа Головотяпы, ну как же это? Ведь если мы эдак головами друг об дружку тяпаться будем -- так всех перетяпаем, и на развод не останется. Головотяпы. Так! -- Так! Пахомыч. Уж сколько разов мы уговаривались, чтобы начать наново, миром жить... Головотяпы. Так! -- Так!...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: художников нет ни одного, искусство которого было бы мне ближе, чем искусство Бориса Григорьева. Я узнал в его линиях, лицах, красках, формах, приемах -- своё. Не зная друг друга, в одном и том же оркестре, одну и ту же партитуру мы играли на разных инструментах: один инструмент -- карандаш и кисть, другой -- слово. Вот отчего я пишу сейчас именно о Борисе Григорьеве, и вот отчего мне так легко -- и так трудно -- писать о нем: очень легко и очень трудно писать о себе. -- Красота безобразного. Диссонансы: Скрябин приучил наше ухо к нонаккордам и септимам. Так и тут. -- Петербург -- город графический. Весь он -- карандаш. Григорьев -- петербургский художник и как большой петербургский художник -- он прежде всего график, рисовальщик. -- Западник. Перенесение западного парижского завоевания на русский быт. Другие мирискусники, напитавшись Западом, -- забывали о России (Сомов, Добужинский, Бакст, Анненков); иные -- (Петров-Водкин) -- строили на византийстве, на мастерстве Федорова. Григорьев -- синтез Запада и России. Тогда как петербургский, петровский Петров-Водкин -- москвич, конечно. -- Его искусство -- новая Россия (хороша она или плоха -- но она будет новой). Сделанная Петром примерная прививка -- теперь, на наших глазах, повторена по корявому, крепкому русскому стволу. Еще течет густой, красный сок из глазка, прорезанного для прививки. -- Я помню, однажды Блок (это было по поводу "12") сказал мне: "Ненавидящая любовь (к России) -- это самое правильное определение". И вот то же горькое питье у Бориса...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: Куклин. Краткосрочники Георгий Куклин. Краткосрочники В нашей периодической печати не раз отмечалось, что на книжном рынке почти нет беллетристики, освещающей быт красноармейцев. Упреки газет вполне справедливы: эта область до сих пор оставалась как-то вне поля зрения наших писателей. Повесть Г. Куклина "Краткосрочники" является одной из первых книг, заполняющих указанный пробел. Обилие бытовых деталей, разнообразие сцен из красноармейской жизни -- с несомненностью показывает, что повесть построена на личном опыте автора. Среди действующих лиц повести показан и комсостав (комрот Дырбунчук, комвзвод Штука), и рядовые красноармейцы (Дурылин, Квасников, Струков, Брюхан, Батунков, Тушамин и др.). Это -- целая галерея живых людей, у каждого -- свои слабости, свои страсти, свои достоинства, свой язык. Типы красноармейцев очень разнообразны: интеллигент Тушамин; сын литейщика, партиец Струков; самоучка Дурылин, с невероятным упорством одолевающий энциклопедический словарь; вросший корнями в деревню, в лес, в природу Квасников; представляющие буржуазный элемент -- Брюхан и Батунков. Очень трогательными, чистыми линиями очерчен комрот Дырбунчук и его отношения с красноармейцами. Ценность книги заключается не только в том, что она построена на...