В передвижном театре
Случилось как-то слышать -- солдат рассказывал: во время жестокой перестрелки с немцами под посвистыванье пуль в лесу запела иволга. Просто ли привыкла и перестала замечать смертельный свист, или уже не стерпелось -- петь надо, а только запела. И слушали... пусть не все, пусть немногие, но как ее слушали! И как много сделала маленькая иволга!
Великое дело этой иволги делает теперь П. П. Гайдебуров в Передвижном театре. Под змеиный свист разожженной правительством нашим всеобщей взаимоненависти Гайдебуров делает дело искусства. В маленьком театре большая любовь к искусству во всем, начиная с веревки, заграждающей вход в зал после 6 часов, начала спектакля. Искусство тут -- не "советское", не сюсюкающее и не приниженное до модного "беднейшего" интеллектуального уровня, а настоящее, поднимающее искусство. Здесь ставятся Шекспир ("Гамлет"), Метерлинк ("Смерть Тентажиля"), Рабиндранат Тагор ("Письмо царя"), Бьёрнсон ("Свыше наших сил").
Для "Гамлета" -- сцена, конечно, мала: "часовенка -- вместо храма", как определил встретившийся на спектакле художник. Но это уж не вина режиссера. На черном заднем фоне королевские троны и яркие костюмы актеров в иные минуты спектакля давали хороший графический узор.
Труднейшая роль Гамлета -- потому что ее очень легко сыграть "как все" -- трактована Гайдебуровым по-своему интересно. Игра проведена с хорошей простотой и с пользованием очень тонкими деталями (например, во время фразы "подумать надо" -- лицо закрыто, и видна только отличная игра губ). В сцене с Офелией ("в монастырь!") хотелось бы еще большей простоты.
Хорошая, очень искренняя, самое лицо ее к этому подходит, Офелия -- Головинская. Во время представления убийства Гонзаго артистка временами забывала, что у нее на коленях голова Гамлета, и думала о том, удастся ли завтра получить по карточке хлеб.
Хорош был Полоний. Об остальных... остальные старались.
<7 апреля/25 марта 1918>