12. Монашек старенький
На теплой от солнца скамеечке каменной, возле Ильинской церкви, старый-престарый сидит монашек. Выцвела, позеленела у него ряска, прозеленью пошла борода седая, обомшали руки, лицо. Лежал вот где-то, как клад, под старым дубом, выкопали его -- взяли и посадили тут на солнышке греться.
-- Да тебе лет-то сколько, дедушка? -- спрашивает Барыба.
-- И-и, милый, позабыл я. Да, вот, Тихона-то вашего Задонского, помню. Хорошо служил батюшка, истово.
Все вертится Барыба около монашка позеленелого, все льнет к нему. Ох, недаром!
-- Пойдем, дед, в церковь, я тебе подметать помогу.
И ходят под темными прохладными сводами. Убирает любовно монашек старую свою церковь, с угодниками шепчется. Свечку засветит -- и станет, любуется, теплится перед ней.
"Дунуть, вот -- и потухнут и свечка, и монашек",-- думает Барыба.
Ходит он за монашком следом: одно подаст, другое подержит. Полюбил Барыбу монашек. Народ-то нынче непочетник пошел, забыли все старого, слова перемолвить не с кем. А этот вот...
-- Дед, а ведь страшно, поди, ночью-то одному в церкви?
-- И-и, что ты, Христос с тобой, с ней-то, родимой, страшно?
-- Дед, давай я ночую с тобой?
Строго говорит из глубокого дупла своего монашек:
-- Сорок лет один на один с ней ночевывал. И нелеть никому окромя и ночевать-то в ней. Мало ли там что в церкви ночью...
Береги ее, береги, ревнивый. Правда, мало ли что в ночной старой церкви?
"Ладно, подожду", -- и ходит следом Барыба.
За всенощной под Тихона Задонского уж так-то притомился старый монашек. Народу -- несть числа было. Уж потом прибирали-прибирали с Барыбой, насилу-то кончили.
Оглядел монашек все двери, все запоры ржавые проверил и присел на минуточку малую отдохнуть. Присел -- и потух ветхий, заснул. Подождал Барыба, кашлянул. Подошел, тронул за рукав монашка -- спит. Шасть скорей в алтарь, и ну -- под престолом шарить. Шарил -- шарил: нашел.