9. ХОРОШО-С
Диди встала позже, чем обычно,-- было уже за полдень, что-то напевала и расчесывала перед зеркалом непослушные мальчишеские кудри. На ней была любимая черная пижама: корсаж разрезан до пояса и слегка стянут переплетом шнура, и сквозь черный переплет -- розовое. В этом костюме и с подрезанными волосами -- девочко-мальчик -- она была как средневековый паж: из-за таких строгие дамы легко забывали рыцарей и так охотно выкидывали веревочную лестницу с балкончика башни.
В соседнем номере тяжело ворочался Кембл: третий день освободилась комната рядом с Диди -- и третий день он здесь жил -- или нет: куда-то летел на взбесившемся автомобиле, летел через что попало -- летел как во сне. Впрочем, скоро все это кончится. Вот только заработать еще фунтов тридцать, и тогда можно будет снять один из тысячи одинаковых домиков -- и снова под ногами будет твердо.
-- Миленький Джонни,-- беседовала Диди с фарфоровым мопсом,-- уж ты, пожалуйста, на меня не сердись, если я немножко выйду замуж. Ведь ты меня знаешь? Ну, так и молчи, и улыбайся, а теперь...
В No 72 стучали. Должно быть -- Нанси из нового revue.
-- Нанси? Войдите.
Дверь скрипнула, Диди вышла из-за ширмочки и увидела -- викария Дьюли. Он вскинул вверх брови изумленными треугольниками, издал негодующий: ах! -- и попятился к выходу в коридор.
-- Я чрезвычайно извиняюсь -- я думал, что уже раз больше двенадцати, когда уже все... -- Он взялся за ручку двери, но за ту же ручку схватилась и Диди.
-- Нет, нет, пожалуйста, не стесняйтесь, ради Бога -- садитесь. Это мой обыкновенный утренний костюм -- и не правда ли, очень милый фасон? Я так много о вас слышала -- я очень рада, что вы наконец...
Что ж, надо было собой жертвовать до конца: викарий сел, стараясь не глядеть на обычный утренний костюм.
-- Видите ли... Мисс? Гм... Диди... Я пришел по поручению одной несчастной матери. Вы, конечно, не знаете, что значит иметь дитя...
-- О, мистер Дьюли, но у меня есть... Вот мой единственный Джонни, и я его страшно люблю... -- Диди поднесла мопса к треугольно поднятым бровям викария Дьюли. -- Не правда ли, какой милый? У-у, Джонни, улыбнись! Поцелуй мистера Дьюли, не бойся -- не бойся...
Холодными улыбающимися губами Джонни приложился к губам викария. И вследствие ли неожиданности -- или вследствие прирожденной вежливости, но только викарий ответил на фарфоровый поцелуй Джонни.
-- О, какой вы милый! -- Диди была в восторге, но викарий держался совершенно другого мнения. Он негодующе вскочил:
-- Я зайду к вам, миссис... миссис, когда вы будете не так весело настроены. Я вовсе не расположен...
-- О, мистер Дьюли, к несчастью -- я, кажется, всегда весело настроена.
-- В таком случае...
Мистер Дьюли отправился в соседний номер -- к Кемблу. Здесь почва была более благодарная. Кембл выслушал всю речь мистера Дьюли, усиленно морщил лоб и кивал: да, да. Впрочем, иначе и быть не могло: речь викария была строго логическая, и он увлекал за собой Кембла, как по рельсам, викарий торжествовал...
Но на последней станции неожиданно произошло крушение, Кембл соскочил со стула.
-- Же-женой? -- но тотчас же викарий оправился: -- Но ведь вы же все время соглашались со мной, мистер Кембл?
-- Да, соглашался,-- мрачно кивнул Кембл.
-- Так где же у вас логика, мистер Кембл?
-- Логика? -- Кембл сморщился, потер лоб -- и вдруг, нагнув голову, как бык, пошел прямо на викария. -- Да, женой! Я сказал -- моей женой... Да! И простите -- я... я хочу остаться один, да!