5.
Коломна, у Николы, 4 сент. 1921.
Ну, голубчик, Евгений Иванович! - по душам: - какие чувства у Вас были - насмешечки, злорадства, сожаления, удивления, возмущения - какие чувства, - когда Вы узнали, что З. И. Гржебин подал обо мне, вкупе с Мережковскими и Куприным, заявление в Союз Писателей о том, что им получено письмо от Московского Госиздата, запрещающее печатать мой роман1, ибо оный принят, куплен (о чем договор) Госиздатом2 - ?!..
Я Вам много писем уже писал, и ни одного от Вас - на Вашей душе грех. - А я Вам очень благодарен - вот чем. Подушка Ваша сердце мое томила, - все никак не мог в Москву свезти. Ну, собрался наконец, отвез, - ради нее ко Гржебину пошел (иначе, может, и не удосужился) пришел и - - -
- ?!???!!!!
Одним словом, в 11 часов, впервые, я узнал от З. И. Гржебина о письме из Госиздата и о суде чести. 20-ть минут двенадцатого я был в Госиздате (ветром несло, потерял спички, ибо руки ничего не держали, будучи в кулаках от судороги), а в первом часу я был у Гржебина со справкой Госиздата (печать, №, подписи) о том, что никакой "роман т. Пильняка "Голый Год" Госиздатом к печати не принят".
Результатов: целый ряд:
1) Подушка Ваша едет в Питер вместе с Зин[овием] Исаевичем.
2) З. И. Гржебин, во вторник 6-го сент., на заседании правления Союза Писателей в Питере должен (теперь, когда Вы получили письмо - был - уже) сообщить, что наше "дело" ликвидировано без Союза, извиниться перед Союзом и прочесть Союзу наше "письмо в редакцию"3 - о том, что "между нами остаются прежние товарищеские и деловые (он вставил!) отношения".
3) Мое "честное имя" имеет в своем синодике глупейший советский анекдот, -
- как и подобает - в вину мне - писателю, забывшему пословицу: лучше с подлецом, чем с дураком, и вообще, по глупости, нищенствующему.
- причем анекдот уже ползущий и поэтому такой, который надо ликвидировать.
4) З. И. Гржебин пять раз протер очки, чтобы пять раз прочесть мою справку, поставившую и его не особенно удачно, ибо - ну, как это называется?! - идти в Союз, не обратившись к живому человеку, в недоразумении повинному (впрочем, серьезно говоря, он ни в чем не повинен, ибо у него - письмо же было!!!).
5) Я лишился удовольствия избить Вайса4 и отделался лишь ломотой в кулаках (от напряжения) и отчаянной головной болью.
6) Перед всеми заинтересованными российскими "лит-бытами" (есть и такое!), встает таинственный - ? (надо бы нарисовать в целую страницу величиной и со всех сторон приставить носы из пятерен!) - как случилось? -
- не держу в секрете, отвечаю:
а) никогда никакого романа я в Госиздат не давал6
b) никогда никакого договора о романе с Госиздатом не писал.
c) но я должен был получить (не получил) - по письму Луначарского (Луначарский, как и Гржебин, конечно, - знали, что роман будет напечатан у Гржебина; Гржебин, как и Луначарский, конечно, - знали, что я получу премию6 {денежный паек - чтоб заткнуть рты тем, кто против "государств[енных]" премий и кто жаждет, все же, "академ[ического]" государств[енного] пайка!} от Луначарского) - от Лито субсидию-премию за то, что написал хороший роман. В архивах Лито лежит такая бумага (за подписью председателя издательско-редакционной коллегии Лито - Ив[ана] Касаткина)7, где сказано, что коллегией постановлено по предложению Лунач[арского] оплатить роман Пильняка, дабы поощрить автора, но роман не печатать. Лито понемногу ликвидируется, в частности касса Лито перенесена в Госиздат (помните, Евг[ений] Ив[анович], мы вместе еще ходили?). То, что я ходил в Кассу Госиздата (она же Лито), чтобы получить субсидию; то, что я скандалил там со всеми, начиная с Вайса и Мещерякова (по московскому обычаю, называемому - "подталкивать дело"), добиваясь денег для Лито (чтоб сейчас же их утащить из Лито); то, что по распоряжению Госиздата книга моя "Быльё" направлена Центропечатью в Главбум (ишь, какие слова) - в Главбум на переработку, как бумажный хлам; - все это говорит, что Госиздат: или - : или - : в обоих случаях гнусно, - но во всяком случае так, что и роман мой Госиздат жаждет "оглавбумить"
- а еще говорит за то, что - когда я пришел последний раз в Госиздат, полез к Вайсу за стол и потребовал, чтоб он дал мне справку о договоре, заключенном мною с Госиздатом, -
"как раз наоборот", - ибо бит был бы, даю слово.
7) Последний из семи результатов тот, что больше я уж никогда не пойду на удочки субсидий, и даже на поезде буду ездить - или кроликом, или "на свой счет". Finita!
У Союза Писателей может возникнуть такой вопрос. З. И. Гржебин - подал на Пильняка, а потом взял обратно. Как реагировать? - я полагаю, что никак, ибо З[иновий] И[саевич] - такой же кур во щах, как и я.
Все это - чрезвычайно скучно. Пишу Вам - чтобы Вы знали все подробно и написали мне подробно о том, что было в Союзе: я ведь этого не знаю, я ведь даже не видал того письма, кот<орое> было получено Гржебиным.
"Дом Искусств" (2-ой) - вышел. Там ведь мое путешествие за хлебом8? - пришлите мне №-чка три, пожалуйста, или больше. Потом - там гонораришко остался, пришлете? - Потом, может, третий собираете? - Я дал бы повесть о Петербурге9, листа на два, памяти Блоку. - Скучно мне, что хорошего на свете?!
Потом - поцелуйте ручку Людмилы Николаевны, Ваши же жму,
и остаюсь -
10.
Итак, жду письма, - это же письмо можно назвать: резиновая подушка.
надул - правда подушка,
спустил - настоящая электрификация, -
совсем, как с Гржебиным.
<приписка слева сверху:>
Евгений Иванович,
- серьезно, -
напишите!!!
Примечания
"Голый год", который и вышел, вместе с двумя другими книгами Пильняка, в его издательстве в 1922 г. Одновременно и независимо от Горького А. В. Луначарский рекомендовал роман Госиздату (см. письмо Б. Пильняка в Госиздат от 30 июля 1921 г.). Это и было причиной недоразумения и подозрений в неэтичности, в том числе со стороны Е. И. Замятина (см. также письма Б. Пильняка Л. Н. Замятиной от 4 сентября 1921 г. и М. Шкапской от 7-11 сентября 1921 г.). Считается, что Горький дал санкцию на публикацию "Голого года" и таким образом "вывел" Пильняка "на большую литературную дорогу". Однако, в равной степени, в этом участвовал и Луначарский. Весь конфликт возник на фоне того, что Госиздат 1 марта 1921 "фактически прервал отношения с издательством З. И. Гржебина, мотивируя свое решение отклонением издательства от реализации намеченного плана. Это нанесло Гржебину огромный материальный ущерб" (см. Литературная энциклопедия Русского Зарубежья. 1918-1940. Периодика и литературные центры. М., 2000. С. 31). Сведений о заявлении Гржебина нет.
2. На письме Б. Пильняка Д. Вейсу от 30 июля 1921 г. есть зачеркнутая резолюция "Принять к изданию". Сведений о подобном договоре нет.
3. Сведений о таком письме не обнаружено.
4. Давид Лазаревич Вейс (1878 - 1938, расстрелян) - заместитель заведующего Госиздатом РСФСР. В письмах Пильняк называет его как Вайс.
5. Пильняк не совсем точен, так как роман поступил в Госиздат через ЛИТО и Луначарского (см.: Письмо Д. Вейсу // ГАРФ. Ф. 395. Оп. 1. Ед. хр. 188. Л. 89).
"экстренной уплате мне миллиона" (см. Там же.)
7. Иван Михайлович Касаткин (1880-1938) - прозаик, приятель Пильняка.
"Поезд № 57 смешанный" (отрывок из романа "Голый год"). // Дом искусств. 1921. № 1 (июль 1921). С. 36-43.
9. Такая публикация не состоялась. Речь идет о рассказе "Санкт-Питер-Бурх".
10. Сходное по содержанию письмо в этот же день Пильняк написал и супруге Е. Замятина (С. 124).