Замятины, их алгебра и наши выводы
Стабилизация по Устрялову... Я не читал его нашумевшей книжки. Но говорят, впрочем, что пресловутые сменовеховцы, чаявшие спустить революцию на тормозах, - сейчас мирно опустили публицистические забрала и пересели на спецовские кресла. Злые языки уверяют, что эти чаявшие - просто младенцы перед Устряловым. Весьма возможно. Устряловской книжки я все-таки не читал.
Но книжка - не обязательна.
Важны факты.
В начале июня ленинградский союз писателей устроил два диспута. Вернее, диспут был один, но растянулся на два вечера. Это примечательно. Говорили о писателе и критике. И, как полагается, говорили не столько "вообще", сколько о специфическом писателе, и сколько о специфической критике.
Выступали: Замятин, Сологуб, Лавренев, Федин...
Как на афишах: заслуженные актеры такие-то. И можно не покупать билетов. Старые знакомцы. Лавренев, между прочим, еще не заслуженный актер. Но, видимо, имеет все шансы.
Председатель второго вечера, небезызвестный г. Гизетти, обмолвился, что диспут, в сущности, совсем не диспут, а по традициям старой русской общественности - свободное собеседование.
Может быть и так.
Да и действительно так. Собеседование было до того "свободным", что право же приходится просто недоумевать безмерной доброте некоторых людей.
Замятин говорил о "марксятских (!) вшах", и о том, что русская критика совершенно недопустимо носит звучные еврейские фамилии. Сологуб рассказывал о "Мелком Бесе", подтрунивал над теми, кто ругал в свое время Передонова и заметил кстати, что сейчас вообще невыгодно заниматься художественным творчеством.
Выступали: Федин, Лавренев, Гизетти...
Но продолжать незачем. Все равно, все это - вместо предисловия. А по существу - о последнем рассказе Евгения Замятина:
"ИКС".
"Новая Россия" - номер два.
Замятин кокетничает.
Рассказ назван почему-то "Иксом".
Вероятно, это уже такая мода.
И в виде медвежьей услуги - статья Бориса Лавренева в журнале "Жизнь Искусства". Заголовок: "Икс просит слова". Лавренев пишет о придирчивых "марксятах", юрких молодых людях, о пагубности и невежестве марксистской критики. И заканчивает, разумеется, тем, что соболезнует: "нынче говорят на очень уж плохом русском языке!"..
Очевидно: икс написал рассказ об иксе.
Такие "иксы" - и не так еще давно - порхали из ушка в ушко в качестве патентованных анти-советских анекдотцев. Анекдотцы занятные (и замятные!..), в меру черненькие, в меру розовые. Но должно быть так уж сильна стабилизация по Устрялову и "национальная экономическая политика" по Лежневу! Анекдотцы обросли сюжетом и обрели тираж.
К тому еще: Замятин старый рассказчик, опытный рассказчик умеющий рассказывать так, чтобы можно было слушать.
"Мамай" и "Пещера" из злободневности уже выскочили, и право же, могут служить классическими образцами в своем роде.
К двум анекдотам - третий.
"Мамай" жил в петербургской "Пещере". "Икс" - поп и провинция. Но ядрышко в них одно и то же. Те же сплетни, и та же бесподобная информация для белогвардейской печати. Точно не знаю, однако же думаю, что "Икс" уже кем-нибудь перепечатан.
Главное - ядрышко.
В "Пещере" - интеллигент. В "Мамае" - интеллигент. В "Иксе" - поп.
Но, конечно же, поп только предлог. Такой же, каким явился Мамай. Дело не в попе и не в Мамае. Дело в декорациях, в вещах и в том еще, что делается вокруг. Дело именно в том, что "делается".
Мамай жил в Петербурге. Дома похожи на корабли. Каждый сам по себе. А вокруг: дикие люди с мандатами и с правом ночных посещений. Точно бы весь Петербург в дни военного коммунизма - город налетчиков с коммунис..., то-бишь большевистскими рожами.
Помните, у Андреева маски.
У Замятина тоже маски.
Герой-поп и Мамай. Дело в маске. За масками еще маски. Петербург и провинция. Но по существу человечек под маской не меняется. У человечка страх и галлюцинации. Вокруг - рожи...
Анекдотец в "Иксе" смастерен не плохо.
Раскаявшийся для видимости поп. Марфизм вместо марксизма. Кусочек покушения. Поп хочет кого-то убить, поп бредит. Невероятная прозодежда. Сурик вместо хлеба. Коробок спичек на троих. И в заключение - анекдот в анекдоте: "полет на планету Маркс".
Ради этого "полета" написан рассказ.
И еще ради того, чтоб повторить: марфизм вместо марксизма, и сурик вместо хлеба.
Все это вместе - анекдот.
Таким образом - качество.
Теперь - о количестве этого качества.
-- Все, кто видал дьякона вот сейчас на Розе Люксембург или раньше, знают, что это мужчина здоровенный.
Не знаю, как назвать этот замечательный литературный прием, но ясно, что сие место маленько припахивает вполне явной и... не совсем "корректной" похабщинкой.
-- Сюсин вскочил в линейку, за ним милиционеры. Один из них стал нахлестывать лошадь так, как-будто это был классовый враг, - пожалуй, даже без "как-будто": лошадь была купеческая.
Разрешите дальше?
--... Шли занятия балетно-драматической студии для милиционеров, густо пахло 1919 годом (примечание для тех, кто забыл: запах 1919 - санитарный вагон)...
Еще хотите?
Дьяконица вымазала суриком скамеечку, на которой вечером, в саду любовницы сидел дьякон. И вот:
--... утром дьякон еле продрал глаза к обедне. Скорей одеваться - схватил штаны... Владычица! - не штаны, а прямо знамя: все вымазано красным.
Никому и никогда не удавалось изобразить по настоящему самум, землетрясение, роды, катценяммер. Нельзя изобразить то, что происходило в дьяконе, когда он служил эту обедню. Важно одно: к концу обедни дьякон оценил завоевания Октябрьской революции и, в частности, то, что революцией разрушена тюрьма буржуазного брака...
Когда формалисты говорят, что герой вырастает из лексики, - надо признать, что, пожалуй, они не ошибаются. Вот этакими шпилечками, словесными невинностями и каламбурчиками Замятин добился того, чего хотел.
Через гротеск - злая пародия и сверх-утрированный шарж.
В "Иксе" важна не сама фабула.
"марксизма" "марфизмом" - не такая уже новая. И, разумеется, только ради этого не стоило писать ни рассказа, ни сего скромного фельетона.
Важно то, в каком виде еще раз подается этот старенький канон, возникший, разумеется, не на "запахах 1919 года".
... Говорят, что гости подделываются под хозяев, и что в "Новой России" этикет был в особенном почете.
Это похоже на правду.
Но опять-таки не в этом соль. Ну, не будет "Новой России" - будет еще что-нибудь в этом же роде.
Замятин пишет очередный после "Мамая" "Икс". Сологуб замечает, что нынешняя критика непременно хочет "постричь кота догола", и что сие - нелепо. Дискуссия в журнале "Жизнь Искусства" позволила уже не сомневаться в том, что и так называемые "левые" уже переходят в "правые".
"Икс" просит слова.
"Икс" пишет рассказ об "иксе".
Одним словом, кто-то хочет, если не революцию, то во всяком случае советскую литературу спустить на тормозах.