Поиск по творчеству и критике
Cлово "PRO"
Входимость: 1. Размер: 89кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 89кб.
Часть текста: сжигали живьем - теперь сжигают живьем христиане; тогда умирали во имя Христа - теперь во имя Христа убивают; тогда христиане были жертвами - теперь они стали палачами. И имя этим палачам во имя Христово - инквизиторы. Невозможно, неправдоподобно. Но история говорит нам, что так было. И история учит нас, что идеи - так же, как и люди, - смертны. Сперва юность - героическая, мятежная, прекрасная, полная исканий и борьбы за новое. Затем старость: идея победила, все найдено, все решено, все твердо, и с каждым днем костенеет все больше; живая идея все больше отливается в непогрешимую, не терпящую никаких сомнений - догму. И наконец, полное окостенение: смерть. Чем ближе к смерти идея, чем больше она стареет - тем с большей жадностью цепляется за жизнь, тем с большей нетерпимостью подавляет она свободу человеческой мысли, тем с большей жестокостью преследует еретиков - носителей новых, юных идей. Но идеям юным - хотя бы и целью великих жертв - всегда суждено победить, так же как идеям состарившимся - суждено умереть, какою бы жестокостью, какими бы насилиями они ни пытались удержать свою прежнюю власть над умами. И в этой вечной смене идей, в этой вечной борьбе против догмы, в не истребимом никакими казнями еретичестве - залог бесконечного прогресса человеческой мысли. Героическая юность христианства, увенчанная пурпурными цветами мученичества, в сущности, кончилась уже в тот момент, когда христиане вышли из своих подземелий, из своих катакомб на широкий путь государственной религии: в тот момент, когда на престоле римских императоров появились христиане. Но в течение всех первых девяти веков своего...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: он получил назначение в гарнизон форта на берегу Финского залива, оттуда до Петербурга -- всего час езды. По прибытии Половца на место службы сразу же начинаются сюрпризы. Половец является представиться генералу. К удивлению молодого офицера, его ведут... в кухню. Там толстяк в поварском колпаке и переднике оказывается генералом: страстный гастроном, генерал всегда сам готовит обед. Впрочем, этот как будто добродушный толстяк сейчас же показывает себя с другой стороны. Славный маленький татарчонок Осман в белом поварском колпаке зазевался, на плите что-то перелилось через край. Генерал отвешивает ему одну задругой несколько пощечин. Татарчонок, плача, кричит, что он бедный, но он татарский князь. -- Князь? -- генерал, хохоча, дает ему еще пощечину... В квартире своего ближайшего начальника, капитана Нечета, наш герой оглушен птичьим пением и писком: всюду по комнатам летают десятки канареек, разведение которых составляет весь смысл жизни добродушного капитана. Другие офицеры, если у них нет таких причуд, заполняют жизнь картами, адюльтерами, вином... Тем резче на этом фоне выделяется чета Шмитов. Капитана Шмита здесь зовут "железным капитаном": это -- человек непоколебимой честности и прямоты, сильной воли. Его жена Маруся -- очаровательная, совсем молодая, еще не утратившая детскости женщина. Маруся -- страстная поклонница музыки. Половец -- отличный пианист, он только по присущей ему русской лени и...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: беспристрастии. Пассажирка садится в трамвай. Кондукторше: -- Ну, какой номер? Кондукторша -- дура: -- Нечетный. -- Какой нечетный? Кондукторша -- сообразила: -- А-а! Я думала, вы гадаете -- номер загадали. А это -- пятый. Рабочий, обозлившись: -- Мы хотим, чтобы <далее стерто >, когда на одного пять пар штанов будет, а вы хотите -- когда одна пара штанов на пятерых. В моей милке сто пудов -- Не боится верблюдов. От нее все верблюды Разбежались кто куды. Все платки я пер'носила, Одна шаль осталася, Всех парней я пер'любила, Одна шваль осталася. Сшила платье я по моде, На под о ле белый пуф. Не садись со мною рядом, От тебя тяжелый дух. В нашем саде в самом заде Есть трава помятая. То не ветер ее смял, А любовь проклятая. Светел месяц как целковый, Ясны звезды, как пятак. Целовал я черноброву За фальшивый четвертак. Один вагон с песком, С песком да глиной. Другой вагон С моим, да милым. Стоит нас трое, Стоит нас пятеро, Да не видать Мого страдателя. В фотографье я снималась, Только карточки не те. Ноздри вышли на затылке, А глаза на животе. А мы с Кешкой так и сяк Спорили по поводу, А потом и в морду шмяк По прямому проводу. На митинге -- оратор кончает о НЭП'е: -- Да здравствует красная буржуазия. В Николаевском артиллерийском училище наряды: "жеребячий" (?) и "выпускной". Жеребячий -- ночью, накануне выпускного. Принимает его последний ученик. Его свита: самые главные -- подлипала, капила, ловчила и кавалер. Все -- в одном нижнем белье, в сапогах со шпорами, в...