Поиск по творчеству и критике
Cлово "MATER"
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Часть текста: Майер Роберт Майер I Между новым и старым, между завтра и сегодня -- вечная борьба. Борьба эта идет во всех областях человеческой жизни -- в том числе и в науке; и в науке есть свое завтра и сегодня. Сегодняшнее -- это все то, что уже устоялось, о п ределилось, пользуется общим признанием, считается неоспоримым и непогреш и мым. И вот эта-то вера в свою непогрешимость иной раз делает представителей "сегодняшней" науки элементом консервативным, задерживающим бесконечное дв и жение науки вперед. Ведь чтобы сделать шаг вперед, нужно что-то оставить за собой позади, нужно отречься от того, что позади, нужно усомниться в истинн о сти сегодняшнего -- а как же усомниться, если оно непогрешимо, как признанный догмат церкви? И служители научной "католической церкви" часто не осмеливаю т ся усомниться и не решаются шагнуть вперед, и топчутся на месте -- пока не появится смелый научный еретик, научный революционер, носитель научного "за в тра". Судьба научных еретиков -- такая же, как судьба еретиков религиозных: на еретика воздвигают гонение, еретика отлучают от непогрешимой почитаемой "научной церкви"; над еретиком издеваются. И часто только после смерти еретика -- его идеи побеждают и оцениваются по достоинству. Еретиком был в 16-ом веке Коперник, положивший основание современной астрономии. Еретиком был и его продолжатель...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: из 17-го века санях. Летние крестные ходы -- с запахом полыни, с тучами пыли, с потными богомольцами, на карачках пролезающими под иконой Казанской. Бродячие монахи, чернички, юродивый Вася-антихрист, изрекающий божественное и матерное вперемежку... Да полно: было ли все это? Так это далеко -- на целые века -- от нынешнего, что не веришь и сам. И все же знаю, что было, и было всего лет сорок назад. Это тамбовская Лебедянь, та самая, о какой писали Толстой и Тургенев и с какой связаны мои детские годы. Дальше -- Воронеж, серая, как гимназическое сукно, гимназия. Изредка в сером -- чудесный красный флаг, вывешенный на пожарной каланче и символизирующий отнюдь не социальную революцию, а мороз в 20° -- и отмену занятий. Впрочем, это и была однодневная революция в скучной, разграфленной гимназической жизни -- с учителями в вицмундирах, с латинскими и греческими "экстэмпорале". Из гимназического сукна вылез в 1902 году. Помню: последний день, кабинет инспектора (по гимназической табели о рангах -- "кобылы"), очки на лбу, подтягивает брюки (брюки у него всегда соскакивали) и подает мне какую-то брошюру. Читаю авторскую надпись: "Моей almae matri, о которой не могу вспомнить ничего, кроме плохого. П. Е. Щеголев". И инспектор -- наставительно, в нос, на "о":...