Поиск по творчеству и критике
Cлово "APPENDIX"
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: Писатель, который только фотографирует жизнь, импотент. Из камней, из жизни -- сюжет двумя путями: индукция и дедукция. Индукция -- аналогия с кристаллизующимся раствором. Дедукция -- à thèse. Ex.: Андреев -- полет Уточкина. Чехов -- "Чайка". Ex.: горьковская "Мать". Нужен ли план и когда! План в самом начале -- слишком обдуманный, надуманный характер. Оживление людей. По крайней мере -- главных героев. Надо видеть их, слышать тембр, жесты, как кто ест, ходит. Idem -- если мы судим о незнакомом человеке: извне -- вовнутрь. Ex.: Толстой -- Болконский, Пьер. Практически: эскизные портреты, эскизные сцены. Ex.: Черновики. Затем -- быстро, хотя бы с длиннотами, не гладко, -- чтобы выяснить фабулу. Первый черновик. Читать вслух: 1. чтобы исправить неблагозвучия и использовать музыку слова и 2. ритм. Переписать: 1. чтобы правильная архитектура всей вещи и 2. правильная архитектура фраз, правильная расстановка слов. Ex.: Черновики -- "Африка". "Землемер". Уменье вычеркивать. Нужен: 1. зоркий глаз и 2. беспощадность. Значение краткости. Закон художественной экономии, художественного коэффициента полезного действия. Не надо разжевывать: писать не для беззубых и не для кретинов. В живом организме -- ничего лишнего. Если хочется ввести эпизод -- надо связать живыми нитями. Ex.: Мак-Интош. * * * Откуда и как родится у писателя сюжет? Из жизни? Но разве Толстой видел всех людей, которые проходят через его...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: ни "Конца пути". Русский Ремарк и Шерифф еще не родились. Впрочем, есть русские книги, которые впечатляют читателя? несмотря на их "примитивизм", а иногда даже благодаря ему. Именно такой случай представляет произведение г-на Новикова-Прибоя под названием "Цусима", которое скоро выйдет во французском переводе. По его безыскусственному стилю чувствуется, что речь идет не о вымышленном произведении, а о достоверном человеческом документе. Если рассматривать броненосцы и крейсеры в качестве героев, то это волнующий роман о знаменитом сражении при Цусиме, одним из немногих оставшихся в живых участников которого был г-н Новиков-Прибой. С первых страниц книги у читателя предчувствие, что все эти стальные громады со своими тысячами обитателей плывут сквозь океаны к трагической развязке, к смерти. Это шествие обреченных со множеством второстепенных персонажей и незначительных подробностей, я бы сказал, продвигается слишком медленно. Но это компенсируется в двух других частях книги, в которых автор вдруг обретает необходимый динамизм, рассказывая о душераздирающих событиях того самого сражения. Члены экипажа вот-вот поднимут мятеж, артиллерия устарела, командир бездарен... Русский флот, естественно, должен был быть разбит японцами, которые и в самом деле уничтожили армаду адмирала Рождественского, потеряв только три миноносца. Русские корабли, охваченные пламенем, сражались до последнего, но напрасно: один за другим они...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: и о современном 1 Воробьихе, несомненно, кажется, что серенький ее супруг не чирикает, а поет, и поет уж никак не хуже соловья, а пожалуй, так и соловья заткнет за воробьиный свой пояс. Именно такая воробьиная история разыгрывалась последние годы в нашей литературной критике: воробьихи млели от пения своих супругов -- млели от чистого сердца. И посейчас еще густы воробьиные стаи -- как в марте, на посту великом, когда они оглушительно верещат, выклевывая сокровища на пожелтевшей колее. Но уже есть и неворобьиные голоса, имеющие мужество сказать себе и другим, что пленительное (для супруги) и отменно-полезное (для высиживания яиц) чириканье -- все же только чириканье. Пение, радующее не только воробьих, но и птицу любой породы, и человека,-- к счастью, еще слышно 1 и, как всякое пение,-- оно прежде всего правдиво: его отличишь сразу. Правды -- вот чего в первую голову не хватает сегодняшней литературе. Писатель -- изолгался, слишком привык говорить с оглядкой и опаской. Оттого в большинстве литература не выполняет сейчас даже самой примитивной, заданной ей...