Поиск по творчеству и критике
Cлово "1812"
Входимость: 2. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 20кб.
Часть текста: огневоду, если бы Он сразу избавил человека от дикого состояния свободы. В полифонии всегда есть опасность какофонии. Ведь знал же Он это, учреждая рай: там -- только монофония, только ликование, только свет, только единогласное Те Deum. Мы несомненно живем в эпоху космическую -- создания нового неба и новой земли. И, разумеется, ошибки Иалдабаофа мы не повторим; полифонии, диссонансов -- уже не будет: одно величественное, монументальное, всеобъемлющее единогласие. Иначе -- какое же воплощение древней прекрасной мечты о рае? Какой же, в самом деле, рай, если Престолы и Власти гремят "Те Deum", a Начала и Силы -- "Miserere". И вот явно на этом гранитном фундаменте монофонии созидается новая русская литература, новая поэзия. Лукавый творец диссонанса, учитель сомнений Сатана -- навеки изгнан из светлых чертогов, и голоса -- только ангельские, и ликуют литавры, колокола, исполаэти, слава, осанна. В небо плечами-небоскребами упрись, Крича Осанну ртом бетонным! ("Кузница", 1920, V-VI, Обрадович) Отныне на суше, в морях и пустынях Слава! О, каким же безбрежно-великим Оказался рабочий мозг! Слава ему! ("Кузница", 1920, V--VI, Дорогойченко) О, Москва! Слава, слава, слава! ("Кузница", 1920, V-VI, Обрадович) Слава тебе, огнеликий! Слава рабоче-крестьянской стране! ("Пламя", 1920, XI, К. Барышевский) Оркестры, громче ураганьте! Гремите, трубы, громогласней! ("Пламя", 1920, XI, Смиренские) Ныне восславим Молот И Совнарком Мировой. ("Радуга", 1920,1, Кириллов) Слава грядущим зодчим! ("Худож. слово", 1920, I, О. Леонидов) Не дружно ли общею грудью Мы новые гимны поем? ("Худож. слово", 1920, II, В. Брюсов) "Гимн" Арского, "Гимн" Васильева, "Гимн" Вадимова, "Кантата" Барышевского... Гимн -- естественная, логическая, основная...
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Часть текста: Вяч. Иванов, Андреев, Чулков. Вражда к земле, быту. Андреев (Некто в сером, Человек, Жена, Гости, друзья). Сологуб (Альдонса и Дульцинея, которой нет на земле). Блок (Незнакомка, Прекрасная Дама). Дульцинея, Прекрасная Дама -- символически судьба достижения на земле. Облака. 6. У реалистов -- то, что было, могло быть. У символистов--то, чего не было, не может быть на земле. Зеркало -- и рентгеновский аппарат. Скелет жизни. Нет юмора, бодрости. 7. Трудность тем -- усовершенствование приемов. Чувства, вызывающиеся музыкой. Музыка слова. Ех.: {Сокращение от фр. exemple -- пример, например (сост.). } Бальмонт. Заслуга символистов. Овладение стихией. 8. Диалектический путь: явление -- затем враждебное -- и примиряющее. Реалисты -- символисты сделали свое -- новореалисты. Поэты: Клюев, Ахматова, Гумилев, Городецкий. Прозаики: Белый, Сологуб, Ремизов, Бунин, <Сергеев->Ценский, Пришвин, Алексей Толстой, Шмелев, Тренев. Легче и труднее говорить. Почему подробнее. 9. Символисты видели скелет. Ученый, изобретатель рентгеновских лучей и студент I курса. Новореалисты пили сладкую...
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Часть текста: иначе: победившая революция стала модой, а какая же настоящая женщина не поторопится одеться по моде? Петербург принимал новое без такой торопливости, с мужским хладнокровием, с большой оглядкой. Он шел вперед медленней, и это понятно: ему приходилось нести с собой тяжелый груз культурных традиций, особенно ощутительных в области искусства. Без этого громоздкого багажа, налегке - московские музы мчались, обгоняя не только Петербург, но и Европу, а иногда заодно и здравый смысл. "Москва требует, чтоб если уж пошло на моду, то чтоб по всей форме была мода!" - подтрунивал над Москвой еще Гоголь, уже он знал эту ее женскую слабость. Впрочем, эта безоглядная погоня за новым - не только женская черта, она идет еще и от молодости: новой Москве, живущей рядом, поверх, сквозь старую, шестисотлетнюю, - минуло только шестнадцать! От неожиданных, пестрейших сочетаний старого и нового - в Москве кружится голова: Петербург строже: он и теперь, как во времена Гоголя - "не любит пестрых цветов". Петербург останется окном в Европу, на Запад; Москва стала дверью, через которую с Востока, сквозь Азию, хлынула в Россию Америка. Это - конечно, не больше, чем схема. В жизни, особенно в зеркальной - в искусстве - такой географической точности нет: там, смотришь, задорный, московский вихор мелькает на Невском проспекте, там крикливая московская площадь притихнет под строгой тенью петербургского Медного Всадника. Но несмотря на эту перетасовку, сквозь все перемены, во всех ...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: катастрофы, голодающее, безработное население восставало... Целые округи и города, вследствие затруднений в транспорте съестных припасов, были переполнены голодающими... Это вызывало правительственные кризисы и осадное положение, временные правительства, Советы и революционные комитеты, и все эти организации -- ставили своей задачей опять-таки вооружить население..." -- "Деньги исчезли, запрятанные в погребах, ямах, стенах домов и всевозможных тайниках. Остались только обесцененные бумажки. Вместе с исчезновением денег -- настал конец торговле и промышленности. Экономический мир зашатался и пал мертвым: как будто в жилах живого существа внезапно свернулась кровь... Все организованные правительства в мире -- рассыпались, как фарфоровые чашки от удара палкой... Анархия, голод, чума -- оказались победителями внизу, на земле... Повсюду -- развалины и мертвые, непогребенные тела, а те, кто пережил все эти ужасы, -- охвачены смертельной апатией... Это было всемирное разложение..." Так великий английский прозорливец Уэллс писал пятнадцать лет тому назад. Все это -- отрывки из его романа "Война в воздухе". Пятнадцать лет назад -- этот роман был фантастическим; теперь он стал бытовым. Пятнадцать...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: В России -- конец царствования Екатерины II, пугачевщина, пятилетие Павла, благословенный войнами Александр I. Во Франции -- Людовик XVI, революция, гильотина, Наполеон Бонапарт. В лихорадке войн и восстаний -- весь европейский материк. Одна только Англия -- сравнительно спокойный остров среди бурного европейского моря: выстрелы здесь не слышны. Англия воюет издали, из своего уютного кабинета Питт Младший командует интервенциями в европейские дела. И непримиримым противником Питта выступает в парламенте язвительный, остроумный, изящный, похожий по темпераменту скорее на француза -- Ричард Шеридан. Жизнь Шеридана -- это один из самых увлекательных авантюрных романов XVIII века. Вероятно, роман этот не был бы так богат приключениями и самыми неожиданными поворотами фабулы, если бы герой его был чистокровным британцем. Но Шеридан родился в Дублине, в нем много ирландской крови, а эта кровь -- больше похожа на вино, чем на медленную, благоразумную жидкость, какая течет в жилах у англичан. Шеридан в школе -- конечно, лентяй, проказник, любимец товарищей и коновод. Подолгу, серьезно сидеть над книгами он был неспособен. Среднюю школу он кое-как закончил, но в университет уже ...
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: унылыми заборами, в стенах за этой вывеской прошло детство Антона Павловича Чехова. Род Чеховых -- коренной крестьянский. Дед писателя был еще крепостным -- у помещика Воронежской губернии Черткова, отца известного толстовца Черткова. Упорным трудом Егор Чехов скопил три с половиной тысячи, за эту сумму купил у барина вольную для всей своей семьи -- по семьсот рублей за душу -- и переселился с семьей на юг. Тут, недалеко от Таганрога, он долгое время был управляющим в имениях графа Платова, героя войны 1812 года. Отец писателя, Павел Егорович, служил в Таганроге конторщиком. Откладывая, по мелочам, с тем же самым мужицким упорством, как и отец, Павел Егорович сколотил, наконец, немного денег и открыл на Монастырской улице собственную торговлю. К этому времени он уже был женат на Евгении Яковлевне Морозовой, дочери таганрогского купца-суконщика. 19 января 1860 г. у Евгении Яковлевны родился сын Антон. Кроме Антона Павловича -- у П. Е. Чехова было еще четверо сыновей и дочь. Жизнь в домике на Монастырской улице шла по-старинному, крепким, суровым укладом. Детей Павел Егорович воспитывал в строгости, "в страхе Божием", старался сызмалолетства приучить их к церкви. Мальчики должны были строго соблюдать все посты, выстаивать длинные церковные службы. Возвращались из церкви домой -- дома хором пели что-нибудь божественное, читали акафист. Павел Егорович был большой любитель и знаток церковного пения; позже, когда сыновья подросли, он составил из них настоящий хор и пел с ними на клиросе в церкви. Все эти молитвенные повинности действовали на мальчиков совершенно иначе, чем этого хотел отец. "Когда я теперь вспоминаю о своём детстве, -- писал впоследствии Антон Павлович, -- то оно представляется мне довольно мрачным; религии у меня теперь нет. Когда, бывало, я и мои два брата среди церкви пели "Да исправится" или...